carabaas | Entries tagged with мемуары

Но у него мы пробыли всего 2 месяца, а потом нас забрали другие хозяева.
( Read more... )

Везли, в основном, ночью. А днем стояли. Где-то 25-26 сентября ми приехали в Польшу. Там нас сначала в лагерь направили в в г.Ченстохов, где работала комиссия. Там нас осмотрели, обрезали девушкам косы, шарили в чемоданах и корзинах, забирали понравившееся.
( Read more... )

Утром 21 сентября ко мне пришла мама. Я ей отдала 3 рубля и просила купить стакан семечек, больше на эти деньги купить ничего было нельзя. Мама сказала, что она разговаривала с врачом, которая будет в комиссии и та постарается меня освободить, но когда я сказала, что недавно перенесла тяжелое заболевание – воспаление легких и что у меня с самого детства обморожены руки и ноги (а это правда, весной открывались раны) комиссия сказала, что в Германии тепло, а меня возьмут на легкую работу. А подружку мою – Полину отпустили, за неё родители дали много денег.
( Read more... )

( You're about to view content that the journal owner has advised should be viewed with discretion. )

Из воспоминаний мой тети Александры Владимировны Горинович

Вдруг страшный грохот. Сначала подумали, что это гром. Но небо ясное. Отец открывает окно, прислушивается и говорит, что это не гром, а разрывы снарядов или бомб. В 12 часов по радио выступает Молотов. Радио только в школе. Объявляют войну. Фашистская Германия без объявления напала на Советский Союз.

Так начиналась война. А еще вчера мы пели «Если завтра война, если завтра в поход», а она уже тут на нашей земле. Идут бои на границе с Польшей. Наши несут потери.
( Read more... )

(Продолжение. Начало здесь)

Я уже хорошо читала книги и прочитала много детских книг (еще мамины сохранились, на русском). Нам часто дарили их киевские родственники и знакомые родителей. Умела я, и писать, но считала только до ста, а деление и умножение не знала. И однажды, когда учитель Левищенко задал решить задачу по сложению и умножению, я заплакала. Больше меня не вызывал, а читала я много в классе вслух, поскольку читала лучше всех. Меня перевели во второй класс, но мама меня взяла опять в первый. Тут у меня уже были друзья, поскольку в том классе учились переростки, на 2-3 года, а то и на 5 лет старше меня.

Помню все песни и стихи, которые учили. Как отмечали Первомай, Шевченковские дни, встречу весны, осени, зимы.

В школе было весело и интересно.

Но осенью уже начался голод.
( Read more... )

Изданная 100-тысячным тиражом книга Януша Ролицкого «Эдвард Герек. Прерванная декада» — интервью с Первым секретарем ПОРП в десятилетие 1970-1980 гг немедленно была размножена многочисленными частными типографиями. Хлынул бесконечный поток всевозможных переизданий, начиная от примитивных ксерокопий и кончая полиграфическими шедеврами, стоившими, по словам одного из читателей, столько же, сколько во времена пресловутой декады 1970 1980 гг. стоил «Фиат-126р». Общий суммарный тираж в Польше превысил миллион экземпляров, что для Польши было абсолютным рекордом.Ошарашенные книготорговцы не верили сами себе. «Кто бы подумал, что на коммунистах можно заработать!» — признался один из них Я.Ролицкому.Успех «Прерванной декады» и бесчисленные письма читателей с трех континентов побудили ее авторов продолжить начатое дело. Вышла вторая книга. Называется она «Эдвард Герек. Реплика». «Реплика» состоит из двух частей: часть I - «Польша и мир», часть II «Внутренняя политика», заключительной главы «Раздумья о политике» и подборки читательских писем.
Наибольший интерес представляют откровенные высказывания Э. Герека о взаимоотношениях с Советским Союзом и его руководителями в главе «Большой брат»

— Давайте вернемся к ключевому для Польши вопросу отношений с первой в мире социалистической державой, как ее пышно в те годы принято было называть.

— В то время, в отличие от сталинских и даже шестидесятых годов, все уже прекрасно отдавали себе отчет, что король-то голый и что превращение всего земного шара в коммунистический рай — нереально. Советский Союз перестал употреблять понятие «мировая революция» и заменил его на «мирное сосуществование»...
( Read more... )

Из моих предков, наверное, только дед по отцовской линии Голубев Алексей Васильевич мог видеть И.В.Сталина. Он был кремлевским курсантом, делегатом 10-го съезда партии и подавлял мятеж в Кронштадте.

Остальным повезло больше. Но курьезные истории, связанные с Генералиссимусом случались. В частности мой дядя – Михаил Владимирович Горинович рассказал два случая. Не очень смешных, но все же…

( немножко букв )

Из воспоминаний мой тети Александры Владимировны Горинович

Я родилась 29 апреля 1925 года, в Киеве, на улице Нестеровской, дом №17, кв.22.

На четвертом этаже 5-ти этажного дома, в квартире моей бабушки Екатерины Аристарховны. Бабушка занимала 2 комнаты. Одна была большая с балконом, в другая маленькая. Я была первым ребенком бабушкиного сына Владимира (восьмого ребенка бабы Кати). Моя мать Гаевская Нина Семеновна была учительницей Забирской начальной школы, а отец Горинович Владимир Николаевич был заведующим Забирской школы. Бабушка Катя взяла маму к себе, чтобы она родила меня под её присмотром. В день моего рождения к маме пришли её друзья и родственники отца.
( Read more... )

ездил в Забирье к тете. Ей 85 лет. И она пишет мемуары. Взял у нее первую тетрадь.
Буду переводить и выкладывать.

Вот одна страничка.

(891×1024)

Из книги Л. Троцкого «Моя жизнь. Опыт автобиографии».

БЛИЗИЛСЯ двенадцатый час революции. Смольный превращался в крепость. На чердаке его, как наследство от старого Исполнительного Комитета, имелось десятка два пулеметов. Комендант Смольного капитан Греков был заведомый враг. Зато начальник пулеметной команды явился ко мне, чтобы сказать: пулеметчики за большевиков. Я поручил кому-то — не Маркину ли? — проверить пулеметы. Они оказались в плохом состоянии: за ними не было никакого ухода. Солдаты обленились именно потому, что не собирались защищать Керенского. Я вызвал в Смольный свежий и надежный пулеметный отряд. Стояло раннее серое утро 24 октября(1).

Я переходил из этажа в этаж, отчасти, чтобы не сидеть на месте, отчасти, чтобы удостовериться, все ли в порядке, и чтобы ободрить тех, которые могли нуждаться в ободрении. По каменным полам бесконечных и еще полутемных коридоров Смольного солдаты с бодрым грохотом и топотом катили свои пулеметы. Это был вызванный мною новый отряд. Из дверей высовывались полусонные испуганные лица оставшихся еще в Смольном немногочисленных эсеров и меньшевиков. Эта музыка не предвещала ничего хорошего. Они спешно покидали Смольный, один за другим. Мы оставались полными хозяевами здания, которое готовилось поднять свою большевистскую голову над городом и страной.
( Read more... )

«Могу сказать абсолютно точно, что на первом, втором и третьем курсе никаких песен и игры на гитаре я от него не слышал. Абсолютно никаких. Т. е. он мог, конечно, бренчать что-то на гитаре. Но у нас, когда мы собирались, обычно кто-то пел, кто-то бренчал,— многоголосье. Ну, словом, как обычно бесятся студенты. И только незадолго до окончания студии ему кто-то, кажется, Роман, показал несколько аккордов.
Что мы сочиняли с ним какие-то байки — это было. Как раз конец третьего курса и весь четвертый. В этот период мы с ним очень сблизились. Мы постоянно хохмили, и все эти скетчи, маски — это все пошло оттуда. Но в этот период никаких песен не было. И он вообще тогда как-то не пел. Наоборот, я пел на этих наших агит-выступлениях какие-то лирические песни (программа так была построена, что кто-то один читал, рассказывал, другой танцевал, третий пел), а Володя все больше выступал в разговорном жанре». (10)
( Read more... )

О ПРОФЕССОРЕ НЕКРАСОВЕ

В 1937 году я работал в особом секторе Московского областного комитета партии. Было мне тогда 28 лет. И вот в канун праздника — 6 ноября 1937 года меня арестовали, как и подавляющее большинство работников Московского обкома и горкома партии.

После семи месяцев тяжелого следствия, с применением ежовских методов допроса, без всякого суда, меня загнали в Колымские концентрационные лагеря, где только за десятилетие моего пребывания осталось в вечной мерзлоте больше 90 процентов заключенных. Вернувшись с Колымы в 1947 году, я устроился прорабом в городе Струнино Владимирской области. Казалось бы, все, но в феврале 1949 года снова был арестован по старому «делу» — с набором тех же пунктов 58-й статьи —10, 11, 7, 8 и был сослан на вечное поселение в Богучанский район Красноярского края.

Я благодарен своей каторжной судьбе за то, что она подарила мне общение с людьми редкой одаренности и интеллекта.
( Read more... )

«Поздней осенью, когда по Енисею шла шуга (мелкий лед), ездили на остров за зайцами. Зайцы уже побелеют. С острова деться некуда: бегают, как овцы, кругом. Целую лодку настреляют, бывало, наши охотники».

Крупская Н. К., Воспоминания. Москва, Госиздат, 1934 гг.

Это вспоминает моя мама

Когда началась война, 21 июня 41-го года мне должно было исполниться 4 года. Это попадало на субботу. Суббота тогда не была выходным днем, и праздник отложили на 22-е, воскресенье. Ко мне должны были прийти друзья. Мама стала пирожки печь.

А утром летали самолеты над нашим селом. Мы тогда в Янковичах жили. Хотя все хорошо знали, что это немецкие самолеты, но все почему-то лезли на крыши, чтобы лучше рассмотреть знаки. Лезли по лестнице, и я тоже залезла. Залезла, а слезть боюсь. Сняли меня с крыши.
( Read more... )

"ПРАВДА" 24.10.2006

Аркадий Райкин – явление советского искусства. Его называли «человеком с тысячью лиц», а он был единственным на нашей эстраде. Во время своего юбилея тост за молодого Аркашу поднял сам именинник - Иосиф Виссарионович Сталин.

Товарищ Сталин одобряет сценарий нового спектакля театра миниатюр. Декабрь 1939 г.

Его справедливо называли «человеком с тысячью лиц». Несмотря на то, что Райкин на всю страну был один. В дверях его гримуборной стояла костюмер Зинаида и отфутболивала посетителей. «Пустите, я министр Пупкин», - кричал кто-то из толпы. На что атлетически сложенная Зинаида отвечала: «Министров много, а Райкин один».

Зимой 1939 года молодой актер был, как по тревоге, поднят в 5 часов утра. Товарищ И.В. Сталин в кругу 60 сподвижников отмечал свой 60-летний юбилей. Вот тов. Райкина, как миленького, и доставили в Кремль пред очи вождя всех народов. Вот как об этом вспоминал сам Аркадий Исаакович.

( Read more... )

Эта фотография сделана 21 июня 1941 года.
На ней Горинович Владимир Николаевич gf_r с дочкой Катей в день её рождения.
На следующий день была война.

06.07.1941 года явился на мобилизацию в г. Васильков, но г. Васильков заняли фашисты. Мобилизован в селе Вильшанка 15.07.1941г. вместе с янковичанами и гвоздовцами. Оттуда, зайдя в Янковичи, шли 15 суток маршевой ротой до поселка Орехово возле Запорожья.

( Read more... )

Из неопубликованного дневника Георгия ДИМИТРОВА

Публикуемые нами впервые фрагменты дневника Генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова. — небольшая, но интереснейшая часть его обширного литературного наследия. Они охватывают период с 1934 по 1941 год, когда Димитров находился в Москве. Первая тетрадка дневника — с 27 февраля (даты приезда в Москву) по 1 сентября 1934 года — опубликована в 1990 году в Софии. Эти записи вел Г. Димитров на немецком языке. Начиная с 17 сентября 1934 года (вплоть до отъезда в Болгарию) все записи он начинает вести на русском языке. В последние годы жизни на родине Г. Димитров дневник писал уже па болгарском (иногда — на русском). Отдельные тетрадки — с 1934 по 1949 год — после его смерти передал в Центральный партийный архив при ЦК Болгарской коммунистической партии Вылко Червенков, преемник (после года руководства Василя Коларова) автора дневников та посту руководителя партии и правительства.
( Read more... )

Вступление
1. Лили
2. Саша и Макс
3. "Elle boude"
4. "Le nid"
5. На даче у Скрябиных

( Ещё 27 глав )

В годы массовых репрессий карательными органами были арестованы десятки тысяч командиров и политработников. А пытался ли кто-нибудь из арестантов бежать? Историкам известен единственный случай такого рода, причем этот побег, совершенный комкором Гаем, роковым образом сказался на судьбе главы НКВД Генриха Ягоды…

Гайк Бжишкян

Человек недюжинной храбрости

СНАЧАЛА несколько слов о главном герое. Гайк Бжишкян, вошедший в историю под именем Гая Дмитриевич Гай, прослыл в Красной Армии человеком недюжинной, можно сказать, почти безумной храбрости. Неслучайно в Первую мировую войну за подвиги на Кавказском фронте генерал Юденич наградил его тремя Георгиевскими крестами и произвел в прапорщики. В Гражданскую же войну Гай командовал Симбирской пехотной дивизией, продемонстрировавшей в боях у станции Охотничья такую стойкость, что Реввоенсовет Советской республики присвоил ей почетное наименование Железная.

К моменту ареста в июле 1935 года за пьяную болтовню («будучи выпимши, в частном разговоре с беспартийным сказал, что надо убрать Сталина») этот удалец занимал должность начальника кафедры военной истории Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского.
( Read more... )

Мне эту историю помог вспомнить

alwin , запостив Цитату из воспоминаний А.В. Голубева - моего деда