carabaas | Из воспоминаний мой тети Александры Владимировны Горинович

(Продолжение. Начало здесь)

Я уже хорошо читала книги и прочитала много детских книг (еще мамины сохранились, на русском). Нам часто дарили их киевские родственники и знакомые родителей. Умела я, и писать, но считала только до ста, а деление и умножение не знала. И однажды, когда учитель Левищенко задал решить задачу по сложению и умножению, я заплакала. Больше меня не вызывал, а читала я много в классе вслух, поскольку читала лучше всех. Меня перевели во второй класс, но мама меня взяла опять в первый. Тут у меня уже были друзья, поскольку в том классе учились переростки, на 2-3 года, а то и на 5 лет старше меня.

Помню все песни и стихи, которые учили. Как отмечали Первомай, Шевченковские дни, встречу весны, осени, зимы.

В школе было весело и интересно.

Но осенью уже начался голод.

В лавке исчезли все товары, в Киеве хлеб и крупы.

Наступил голод. А в 1933 году уже совсем не стало еды. Отцу в колхозе выписали отходы проса и давали нам с братом 1 л молока на двоих. Каждое утро мы ходили на колхозную ферму (возле дома Короля Романа на Сухаривщине). А уже в феврале и в марте начали массово умирать от голода люди. Стали убивать котов, собак.

Были семьи, в которых ели детей.

Помню весной мамины ноги, они были такой толщины, как у хоккеистов в защитных крагах.

Отца районное начальство послало на 2 периода в дом отдыха. Его ценили, школа была лучшей в районе, боялись потерять. А мы с братом рвали бурьян, ели щавель, калачики. Перед школой мама заставляла выпить травами заваренный чай, без сахара, чтобы не слиплись кишки. Хлеба не видели, аж до сентября 1933 года. Собирали в страду колоски, но домой их нельзя было брать, за это строго судили. Но нас баба Халявка Катерина научила выминать зерно и есть прямо на поле. И все наказывала: - «детки в карманы и в пазухи не берите» и мы ели, сколько могли на поле.

После голодомора многие заболели тифом и умерли. Я тоже переболела брюшным тифом. В 1933 году брат учился в 1 классе, а я в 3-м, а осенью перешла в 4-й класс.
В 1935 всем классом (25 учеников) пошли учиться в Бобрице.

Это за 4 км от нашего села.

Ходили через лес до Ковбасика, а там, в Бобрицкую семилетнюю школу. Раньше забирцы ходили в 5-10 классы в Боярку в среднюю школу №2. И в Боярке и в Бобрице наши ученики хорошо учились.

В 1937 мама родила сестру Катю.

В 1938 году в Забирской школе открыли 6 класс. Для этого все, кто ходил в Бобрицу в 6 класс, пошли снова учиться в 6 класс Забирской школы.

Директором школы была Варвара Николаевна. И уже было много учителей. В 1939 году В.Н. совершила плохой поступок, и районное начальство приняло решение разбросать всех учителей по району.

А в Забирье прислали нового директора школы и всех новых учителей. Родителям – Гориновичу и Гаевской предоставили возможность выбрать себе школу. И они выбрали Янковичи, которые были недалеко от Киева, поскольку в Киеве жила мать и сестры отца, а мне после окончания 7 класса надо было ехать в Киев. Где я училась вначале в Русской школе №94 на ул. Ворошилова, а потом в Украинской №96 на ул. Ленина.

В 1939 году, еще, когда учились в Янковичах, была война с Польшей. Много отцов одноклассников моих были на фронте. А в 1940 году была Финская война.

С 1940 по 1941 я училась в Киеве уже в 8 классе. У нас уже проводились занятия по военной подготовке. Ходили по 10 км (бегали от памятника Шевченко до завода Большевик). На уроках физкультуры тушили блюдца с горючим – мешочками с песком.

Но еще никто из нас не задумывался о том, что будет с нами, со страною, с миром.

В Киеве стояли огромные очереди за маслом. С утра занимает очередь тетя Вера (сестра отца), потом идет на работу, я стою до 13-ти часов, иду в школу, меня заменяет Галя – племянница, а там приходит в 5 часов с работы тетка Вера и стоит еще час , покупает 200 гр. Масла. На 8 человек. Через день снова идет в очередь.

Последний экзамен по геометрии отложили на 24 июня. Еду в Янковичи к родителям. У сестрички Кати 21-го июня день рождения (3 года). Пригласили семью Шапошниковых, которые раньше работали в Янковичах, а потом в Рославичах, но они смогут придти из Рославичей только 22-го. Мама готовится на 22-е.

В полчетвертого идет к соседям (баба Соломия, дочка Мария носила нам воду)печь пирожки (у нас нет печи).

Мы с папой – я, Катя, Миша дома еще в постелях. Отец не спит. Ему надо пойти к маме нарубить дров.