За далью — Даль

[carabaas]

 

В сущности, что мы знаем о нем? Так, несколько обрывочных школьных воспоминаний. Морской офицер. Врач. Находился при умирающем Пушкине. Именно ему адресованы последние слова поэта: "Кончена жизнь!"

И он же — составитель известного толкового словаря, лексикограф, писатель…

Первые 13 лет жизни толкователя "живого великорусского языка" связаны с Украиной: родился Владимир Иванович в Луганске, детство и отрочество провел в Николаеве… Далее — Морской корпус в Петербурге, первый офицерский чин. Через пять лет службы неожиданно выясняется, что у Даля — катастрофическая профнепригодность (страдал морской болезнью). Он выходит в отставку, поступает в университет, становится врачом, но через пару лет бросает и медицину, предпочтя ей место чиновника при оренбургском губернаторе. Впрочем, в Оренбурге Даль тоже надолго не задерживается, заняв место директора канцелярии министра внутренних дел Перовского (по нынешним меркам что-то вроде госсекретаря в министерстве). Затем управляет какой-то конторой в Нижнем Новгороде — вряд ли это повышение после столичного Петербурга… В 58 лет Даль выходит в отставку, переезжает из Нижнего Новгорода в Москву, полностью посвятив себя главному — составлению и изданию толкового словаря. Такова внешняя канва его 70-летней жизни.

Известно, что на протяжении десятилетий Даль коллекционировал диковинные слова. Начало этой обширной коллекции положило словечко "замолаживать" — в смысле "пасмурнеть, заволакиваться тучками", — услышанное 18-летним мичманом Далем от ямщика и занесенное им в тетрадку.

Менее известно, какими способами подчас собирались материалы для будущего словаря. Писатель Григорович, познакомившийся с Далем, когда тот был директором канцелярии МВД, вспоминал: "Пользуясь своим положением, он рассылал циркуляры ко всем должностным лицам внутри России, поручая им собирать и доставлять ему местные черты нравов, песни, поговорки и прочее". Губернские, уездные и другие эмвэдэшники с должным рвением доставляли столичному боссу "местные черты". Коллекция росла как на дрожжах — Даль стал обладателем уникальных материалов… "У него по этой части скоплены были сокровища", — признавал Григорович.

"Толковый словарь" Даль издал в 62-летнем возрасте. В него он включил, среди прочего, немало слов, им же самим и придуманных. Например, горизонт — "небозём", адрес — "насылка", пенсне — "носохватка", эгоист — "самотник", полиглот — "многоязычник", атмосфера — "колоземица" или "мироколица", гимнастика — "ловкосилье", автомат — "живуля"… Глагол "любезничать" Даль заменил другим — "пичужить".

Однако подделка быстро раскрылась. Изобретателю пришлось услышать столько критических отзывов, что он вынужден был выступить со статьей "Ответ на приговор" и признать, что в словаре, действительно, есть "слова, не бывшие доселе в обиходе"… Может, слова, придуманные Далем, и правильны с точки зрения законов русского языка, но в народе не прижились (как здесь не вспомнить современные изобретения Солженицына, тоже, впрочем, не имеющие успеха).

Раздавались и другие упреки: мол, детище Даля не содержит многих необходимых слов. Сразу же по выходе "Толкового словаря" начали публиковаться всевозможные дополнения (составленные другими авторами) с указанием пропусков и ошибок…

Неудивительно поэтому, что неоднократные попытки избрать Даля академиком завершились провалом: Академия наук всякий раз находила увертки, бюрократические зацепки, чтобы не принимать пенсионера-энтузиаста в свои ряды (его избрали лишь почетным академиком). Но на самом деле — и все это прекрасно понимали, — академические зубры попросту не считали Даля ученым. Собирателем — да. Подвижником — да. Но этого слишком мало, чтобы стать академиком…

Сегодня читать словарь Даля — занятие любопытное. Хотя бы потому, что многие жаргонные словечки, кажущиеся нам современным новоязом, существуют, оказывается, довольно давно. Уже в ХІХ в. употреблялись такие слова, как "бакс", "братки", "гей", "гривна", "дефицит", "диссидент", "шмон", "шарага" и прочие. Уже при Дале "фонарь" — это "синяк на лице, от побоев", а "жмурик" — покойник. "Главком", кстати, тоже словечко из коллекции Даля (а мы-то по простоте душевной до сих пор считаем, что это неологизм времен гражданской войны) — обозначает оно неисцелимую слепоту.

Вообще, у многих знакомых слов можно обнаружить довольно неожиданное значение. "Грант" — вовсе не финансирование с благотворительными целями научных или иных проектов, а "крупный, чистый песок". "Жиган" — не воровской герой и не беспризорник, а работник на винокурне и сахарном заводе. "Шмон" — бездельник. "Гол" — слово не футбольное (при жизни Даля футбол еще не был известен в России), а морское: "корабельный кузов"… Кстати, "гривна" — это "род медальона, ладанки, образка, носимого на цепи, на шее", а также — орден.

Советская власть не любила "Далев словарь". Пожалуй, если бы не дружба Даля с Пушкиным, словарь поместили бы на самую дальнюю полку спецхрана — и дело с концом. Никто и не знал бы о нем сегодня… Чем же не нравился властям "Толковый словарь"? Да все тем же — толкованием слов. Не всех, разумеется, а отдельных, причем идеологически очень важных. Вот "революция", например, — это, по Далю, "смуты государственные, восстание, возмущенье, мятеж, крамолы и насильственный переворот гражданского быта". Революционер — "смутчик, возмутитель, крамольник, мятежник". Ни тебе героики, ни романтики, ни высокой идейности… А генерал от революции — "бранное прозвище людей, бессмысленно стремящихся ко всеместным крамолам и переворотам".

Есть у Даля и другие пассажи, приводившие в трепет тогдашних идеологов. "Демагог — крайний демократ, добивающийся власти во имя народа. Демагогия — господство власти народа, черни в управлении, народовластие". (Актуально и поныне.) А вот — о гегемоне, то бишь отечественном пролетариате: слово "жулик" толкуется в словаре как "чернорабочий" (по Далю, это одно и то же). А "жулье" (надо полагать, коллектив чернорабочих) — "мошенники, тунеядцы, воришки". С такими взглядами трудно было понравиться советской власти.

Кого-нибудь из советских граждан за подобные толкования могли и посадить. Но ведь друга Пушкина не посадишь! Поэтому для Даля избрали иную меру наказания: его не печатали. Издали разок в 1935 г. (что интересно — повторили не издание 1903—1909 гг., дополненное и исправленное, под редакцией проф. Бодуэна-де-Куртенэ, а воспроизвели, по сути, сокращенный вариант 1880—1882 гг.), после чего забыли надолго. Факсимильное издание, вышедшее в 1978 г. тиражом 200 тыс. экз., подписное, в 4 томах, стало не только сенсацией, но и бестселлером, предметом небывалого ажиотажа, самой дорогостоящей книгой "черного рынка" (там цена четырехтомника порой равнялась месячной зарплате среднего советского инженера).

Еще один штрих, связанный со словарем. Даль, как уже отмечалось, родился и первые 13 лет прожил в Украине. Как и многие дети эмигрантов (его отец, датчанин Иоганн Христиан Даль, попросившись в русское подданство "навечно, вместе с семьею", стал Иваном Матвеевичем), будущий толкователь изучал и совершенствовал язык на улице. На тогдашних луганских или николаевских улицах можно было услышать скорее "малороссийское наречие" — пусть и не полноценный украинский язык, зато и не совсем русский. Но Даль полагал, что раз он живет в Российской империи, то и язык, которым он здесь овладел — именно русский. Эту свою уверенность он простодушно пронес до конца жизни (полагая при этом, что и "гросфатер", то бишь "дедушка" по-немецки, — тоже русское слово; он на полном серьезе включил его в свой "Толковый словарь"!).

Поэтому украинского читателя не должно удивлять обилие в "Толковом словаре живого великорусского языка" следующих слов: балакать, брыль ("мужская шляпа"), бруд, гарт, гурт, дбать ("заботиться, радеть о хозяйстве"), домовина, друкарня, жарты ("шутки"), жвавый ("бойкий, резвый"), забобоны, забрехать ("залаять"), зозуля, размовлять ("разговаривать, беседовать"), раховать ("считать"), хабара ("взятка"), шлях, шлюб ("свадьба"), ятка ("торговое место на базаре")… Похоже на фрагменты из украинско-русского словаря, не правда ли?!

Словарным "Колумбом" Даль не был. И до него в России составляли словари, — например, "Словарь Академии Российской" (1789—1794 гг.), "Словарь церковно-славянского и русского языка" (1847 г.), о котором сам Даль говорил, что на нем основан весь его труд, и многие другие. Но если "Словарь Академии Российской" содержал 43 тыс. слов, а "Словарь церковно-славянского и русского языка" — около 115 тыс. слов, то словарь Даля — более 200 тыс. слов! Для сравнения: "Толковый словарь" Ушакова (на самом деле над ним трудились четыре профессора и два доцента), изданный в 1935—1940 гг., содержит всего 85 тыс. слов…

Феномен словаря Даля в том, что он был и остается самым обширным словарем русского языка. Даль до сих пор — самый выдающийся толкователь русских слов. И, похоже, долго еще будет таковым. За далью — Даль…

Станислав ЦАЛИК