Мемуары моей бабушки. На даче у Скрябиных.

[carabaas]

В одном из пригородов Женевы – Vesna - жили мои две тетки Вера Аф. И Надежда Аф. С моими сверстниками Натулей и Дориком.

Они жили там на даче вместе с семьей Скрябина. Самого Скрябина не было, он где-то был на гастролях. Была его жена В.Ив. очень тихая, уставшая женщина с большими грустными глазами и трое их детей.

Как-то мы с мамой поехали к ним. Ехали вдоль озера на маленьком летнем трамвайчике.

Мне очень хотелось увидеть свою двоюродную сестру Натульку – мою одногодку.

Нам часто тетя Надя присылала карточки ребят, и они мне очень нравились, особенно Натулька.

Теперь предстояло увидеть её.

А ещё было интересно увидеть Скрябиновских детей. Я слышала, что Скрябин большой музыкант, композитор и пианист, и мне казалось, что его дети тоже особенные – большие, красивые.

Нас встретили очень радостно. Мама и её двоюродные сестры провели юность вместе и хоть редко виделись теперь, но были очень дружны.

Мамы пошли в дом, а мы дети остались во дворе.

Дорик оказался красивым мальчуганом лет 5-ти, а Натулька, такой, как я представляла её себе, даже лучше, потому что у неё был чудесный, нежный цвет лица, очень удачно расположенная на щеке родинка и хорошая, открытая улыбка. Такой же обаятельной я видела её потом – девушкой.

Теперь я рассматривала Скрябинских ребят. Старшая была моих лет, но казалась много меньше и меня и Натульки, средней было лет шесть, а мальчик – моложе Дорика – выглядел болезненным и неуклюжим. Натулька, Дорик, в легеньких платьицах, босые, а на этих детях поверх платья, какие-то бесформенные кофты, а у Левы шляпа и шея повязана белым платком.

Средняя, Лёля, была даже хорошенькая, с ласковыми голубыми глазами и тихой, застенчивой улыбкой. Но у неё нос был в струпьях, и из носа торчала большая сухая коза. Мы ей говорили: «Сорви её!». Она отвечала тихим, покорным голосом: «Нельзя срывать, она прикипела». И мне казалось, что такой она будет всегда, что на всю жизнь у неё останется эта «прикипевшая» коза. И мне было жалко её.

О дальнейшей судьбе этих девочек я не знаю. Лёва, кажется, умер маленьким. Скрябин бросил семью и женился вторично. А Вера Ив. – тоже пианистка – ездила потом по городам Европы, играла произведения мужа. Я была в 1913 г. на её концерте в Берлине. Её большие, грустные глаза и искренняя увлеченная игра нравились публике, а может быть потому, что она играла Скрябина, а он тогда был очень моден на Западе. Но ей бурно аплодировали.

А сам Скрябин писал ей гневные письма и требовал, чтобы она перестала играть его вещи, потому что она их не понимает и неверно, искаженно интерпретирует.

Потом мне пришлось слышать самого Скрябина. Да, это была совсем другая игра.

Это было нечто очень шумное, очень бурное. Но какое-то абстрактное, не живое, не теплое, несмотря на страстность и бурность – холодное.

Но, что я тогда – 14-летняя девчонка могла понимать в музыке!

А ещё вот, что запомнилось о той поездке в Vesna. Играли.

Мы играли во дворе. Все. Играли, как все дети в мире, бегали, кричали, смеялись.

Потом пошел дождик. Нас позвали в дом. Большая просторная комната была предоставлена нам. В ней стоял только небольшой столик и несколько светлых стульев. Поразил чистый, добела вымытый пол, такой, какой бывает в русских домах «на полах».

Сначала мы и тут бегали, кричали, визжали. На нас из соседней комнаты прикрикнули. Мы притихли и стали искать более спокойного развлечения.

Вдруг кто-то заметил, что в щелях пола что-то поблескивает. Присмотрелись. Чуть ли не в каждой щелке были бусинки, бисеринки, коралловые палочки. Видно предыдущие жильцы, уезжая, рассыпали несколько ниток недорогих украшений, и они закатились в довольно широкие щели пола.

В комнате этой – пустой и необжитой видно мало бывали.

Сейчас согнали сюда нас детей, чтобы мы не мешали взрослым.

Натулька первая нашла какую-то шпильку и начала выковыривать бусинки. Потом все мы нашли, кто гвоздик, кто двойную булавку, кто просто тоненькую щепочку и с увлечением начали ковыряться в щелях.

Внезапно наступившая в комнате тишина и длительное молчание насторожило мам. Они зашли в комнату и увидели шестерых ребят, лежащих на животе и сосредоточенно извлекающих бусинки из щелей.

У меня оказалось их штук 6-7. Когда мы с мамой уходили, я себе оставила одну, а остальные отдала Натульке. На меня укоризненными глазами смотрели девочки Скрябины. Ведь у Натули и так была самая богатая добыча.

Так вот и сохранилась в моей памяти – бусинки в щелях белых досок пола в светлой комнате на даче в Vesna, и тихие девочки большого композитора с грустными глазами.

Comments

[jurgennt.livejournal.com]

Какое-то двойственное чувство — хочется продолжения и… чтоб всё закончилось на этих счастливых детских воспоминаниях.

p.s. А можешь время от времени вставлять скан какой-нибудь странички? Ведь это не просто бездушный txt-файл — к ней прикасались ее руки…

[d-i-a-n-a-n-a-s.livejournal.com]

Прекрасно...

[impudent-squaw.livejournal.com]

Отлично бабушка пишет, у ней персонажи видно, они как живые.
Не люблю музыку Скрябина:)