В ЛАБИРИНТЕ ТЕРРОРА И ПРОВОКАЦИИ

[carabaas]

800 × 588 ◘
Оригинал   (1300×956)

Методы террора и провокации изобретены не сегодня. Тысячелетиями государство в лице своих правительств и правителей шлифовали и совершенствовали их, хотя, в сущности, ничего нового не изобретали. Разница только в конечном результате, в масштабе террора и тотальности провокации. От Ромула, легендарного основателя Рима, до Ататюрка, Гитлера, Сталина и современных адептов провокации протянута прочная, сущностная нить. Их объединяет одно — вера в то, что с помощью провокации и террора можно достичь определенных политических результатов.

I. ПОХИЩЕНИЕ САБИНЯНОК, ИЛИ ДУРНОЙ ПРИМЕР

Уже через три месяца после основания Рима Ромул стал задумываться о будущем своего города. Оно виделось ему великим, а величие могло прийти только через войну. Для войны требовался предлог. Подталкивали к войне и первые римские граждане, состоявшие из разноплеменной черни. Этакие интербригады.

Ромул первым нанес обиду сабинянам. Этому большому и воинственному народу, обитавшему в неукрепленных поселениях и ни перед кем не склонявшему головы.

Ромул не только первым применил метод провокации для достижения политических целей, но и первым изобрел институт заложников.

Он объявил, что нашел в римской земле алтарь какого-то бога — тогда еще никто не подозревал, что это бог провокации. И пригласил сабинян на праздник. Те пришли со своими женами и дочерьми. Коварный Ромул приготовил гостям западню, собрал своих воинов и сказал, что по знаку — он снимет и наденет плащ — они должны броситься на сабинян. Мужчин следовало перебить, а женщин взять в плен.

В самый разгар праздника Ромул встал и снял плащ. Воины окружили сабинян, пока еще не вынимая оружия. Через некоторое время Ромул снова надел плащ. Тогда римляне бросились на сабинян и поразили их оружием, а женщин и девушек схватили.

Разные авторы называют разное число девушек, захваченных в плен Ромулом. Одни называют скромную цифру — тридцать, другие — пятьсот двадцать семь, а третьи — шестьсот восемьдесят три.

Сабиняне отправили послов с требованием вернуть девушек и отказаться от насильственных действий, т.е. от террора. Нет, нет и нет!

Тогда сабиняне пошли на Рим войной, и вот тут-то замысел Ромула принес плоды! Выйдя навстречу супостату, жены-сабинянки слезно умолили своих отцов и братьев пощадить мужей.

Действуя хитростью и насилием, Ромул объединил вокруг Рима многие народы.

Пример его был заразителен. С тех пор этим путем прошли многие, оправдывая свои действия интересами государства. Десятки и сотни государственных мужей входили в лабиринт провокации и террора, уповая в конце пути увидеть свет. Они верили и убеждали других, что впереди свет, но впереди брезжил только кровавый закат.

Не устоял против применения провокации и известный государственный деятель Древней Эллады Солон (ок.638-559 гг. до н.э.). Афиняне много лет воевала с мегарянами из-за острова Саламин. Причем верх в этой борьбе брали отнюдь не Афины, поэтому был даже принят закон, запрещавший гражданам под страхом смертной казни подстрекать к продолжению войны.

Солон измыслил и осуществил двойную провокацию. Прежде всего он решил вызвать, или спровоцировать (именно так переводится это слово с латинского), собственных сограждан на возобновление военных действий, Солон распустил слухи о своем сумасшествии, разорвал на себе одежду и, сочинив стихи, призванные возбудить воинский пыл афинян, выбежал на площадь, где и прочитал крамольные строки.

Одновременно он послал на Сала мин лазутчика, который должен был выдать себя за перебежчика и предложить мегарянам полонить афинских женщин высшего круга. Мегаряне, естественно, не удержались от соблазна и направили корабль для захвата афинянок. Солон же, убедившись, что корабль вышел из гавани, заменил женщин переодетыми юношами, которые пели и плясали на берегу вполне беззаботно. Мегаряне спрыгнули на берег и бросились к вожделенной добыче, но вместо слабых женщин их встретили хорошо обученные военному делу юноши, уничтожившие всех неприятелей.

Гибель воинов привела в ужас оставшихся мегарян. Они уступили Саламин. Так провокация (вызов) обручилась навсегда с террором (ужасом). Они стали верными слугами тоталитарного государства.

Веками государи подавали дурной пример своим подданным. Последние оказались толковыми учениками и обратили приобретенные познания против учителей...

II. «ЭМАНАЦИЯ ДОБРОДЕТЕЛИ»

Так охарактеризовал террор Робеспьер в речи перед Конвентом 5 февраля 1794 г. В своей извращенной логике он пошел еще дальше, объявляя террор «следствием общего принципа демократии». Теоретические изыскания Робеспьера в области терророведения настолько интересны, что есть смысл привести указанный отрывок полностью: «Если движущей силой народного правительства в период мира должна быть добродетель, то движущей силой народного правительства в революционный период должны быть добродетель и террор — добродетель, без которой террор пагубен, террор, без которого добродетель бессильна. Террор — не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, он, следовательно, является эманацией добродетели. Он не столько частичный принцип, сколько следствие общего принципа демократии, используемое при наиболее неотложных нуждах отечества».

Инструкцию Робеспьера использовало любое правительство, которое именовало себя народным. Она всеобща и демагогична, поскольку подчеркивает, что террор совершается ради блага народа и не может быть против него направлен, поэтому террор — добродетель.

Благодаря этой «добродетели» тысячи французов оказались приговорены к смертной казни чрезвычайным революционным трибуналом, причем большая и подавляющая часть из них были простые люди — крестьяне, ремесленники. Это кажется невероятным, неимоверным, но статистика неумолима. Исследователь французской революции Дональд Грир подсчитал, что из 14080 дел, по которым был вынесен смертный приговор, 878 (6,25 процента) были дворянами, 920 (6,5 процента) — священниками, 280 — дворянство мантии, 1964 (14 процентов) — крупные буржуа и верхушка интеллигенции, 1488 (10,5 процента) — мелкие торговцы и низшие слои интеллигенции, 4389 (31,25 процента) — ремесленники и рабочие, 3961 (28 процентов) — крестьяне. Это означает, что 85 процентов казненных принадлежали к низшему сословию и 60 процентов — к рабочим и крестьянам, ради которых совершалась революция. Ужас охватил Францию, и коснулся он прежде всего беднейших слоев.

Эти очевидные факты заставили многих искать оправдание террору. Карл Маркс называл его «не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии», причем не очень аккуратно смешивал абсолютизм, феодализм и почему-то мещанство. (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.6, с. 114.)

Владимир Ленин; отталкиваясь от упомянутого мещанства, несколько корректирует и Робеспьера и Маркса, связывая террор с диктатурой пролетариата. Диктатура пролетариата, писал Ленин, «означает сознание необходимости подавить насилием сопротивление эксплуататоров, готовность, умение, решимость сделать это. А так как буржуазия, даже самая республиканская и демократическая (например, в Германии, в Швейцарии, в Америке), систематически прибегает к погромам, к линчеванию, к убийству, к военному насилию, к террору против коммунистов и на деле против всяких революционных "шагов пролетариата, то при этих условиях отрекаться от насилия, от террора — значит превращаться в плаксивого мелкого буржуа, значит сеять реакционные мещанские иллюзии о социальном мире». (В.И Ленин. ПСС, т.40, с.57.)

Вот так! Социальный мир — это мещанские иллюзии, причем реакционные. От теории недалеко до практики. Голодный 1918 год. Совнарком издает постановление о продовольственной диктатуре. В том же развязно-непримиримом стиле, за которым — твердое нание, что все можно. «Вести и провести беспощадную,террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба... Мобилизовать армию, выделив ее здоровые части, и призвать девятнадцатилетних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба. Ввести расстрел за недисциплину.»

Расстрелы, тюрьмы, массовые избиения и порки крестьян. Все можно. И делать это должны девятнадцатилетние.

Безграмотный декрет делает упор именно на них. Почему? Это заявка на будущее. Желание развратить и связать кровавой порукой. Более ста лет тому назад так же делал Робеспьер, стараясь кровью и террором сплотить своих сторонников.

В фондах партийного архива Харьковского обкома КПУ мне встретился замечательный документ, рассказывающий как раз о таком молодом парне, который начал в продотряде с расстрела женщин и крестьян, а закончил профессиональным убийцей симферопольской, а позднее украинской ЧК. В личном деле кадрового чекиста Романа Ивановича Щербака есть его автобиография. Вот что , в ней пишется: «Участвовал в подавлении восстания на почве выкачки продовольствия в Новой-Астрахани Старобельского уезда. При подавлении восстания впервые было расстреляно 7 человек, в том числе 2 попа, одна женщина и остальные — кулаки. Затем на село была наложена большая контрибуция (денежная) за восстание...» Прошел всего год — и двадцатичетырехлетний Щербак стал следователем по важным делам купянской ЧК, а потом политкомиссаром разведки ЧК. Какими же важными делами занимался следователь Щербак? Массовыми расстрелами людей без всякого социального различия. С чувством законной гордости он пишет: «Так как бывший председатель ЧК Купянска Ткач (коммунист — без твердых убеждений) и секретарь Шушунов (меньшевик) были против террора, проводимого чрезвычайными органами, то я совместно с начальником разведки т.Котовым Иваном на личный страх и риск расстреливал белогвардейцев по словесной санкции председателя укома т.Юрко-Мозгового и председателя трибунала т.Левицкого». Признаться нужно, что риск, видимо, был невелик. Карьера убийцы пришлась по плечу безграмотному крестьянину из Свято-Лучской волости Купянского уезда Харьковской губернии. Он становится помощником военного комиссара 124-й бригады, которая в составе 52-й дивизии вошла в Крым, оставленный войсками генерала Врангеля. Крымская ЧК широко развернула свою «работу».

Только в крохотной Евпатории было арестовано свыше 800 человек. Вот как описывает их С.П.Мельгунов в книге «Красный террор»:. «Казни происходили так: лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюьо палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили руки назад и связывали их веревками у локтей и кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах...» Видимо, наш герой тут хорошо поработал, но перестарался: «За время пребывания в крымской ЧК одновременно выполнял «черную работу» (т.е. совмещал должность уполномоченного по политпартиям и палача. — А.З.), что повлияло на мою нервную систему и. понудило временно уйти от этой работы и уехать отдыхать на родину». Думаю, что на родине не слишком обрадовались возвращению Щербака, да и он, видимо, не рассчитывал на теплый прием и скоро взялся за привычное дело. Сначала работал в ахтырском ГПУ, а с мая 1924 г. в ГПУ УССР в Харькове, где его взял под крыло знавший его еще по 52-й дивизии председатель ГПУ УССР Балицкий. Только одна строчка декрета «...призвать девятнадцатилетних для систематических военных действий...» сделала из деревенского паренька по фамилии Щербак убийцу. Сколько было подобных ему?

Александр ЗИНУХОВ