«ВЕСЕЛЬЕ В КАМЕРЕ СМЕРТНИКОВ»
Mar. 13th, 2011 08:00 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
carabaasКурт ЛОДЕР, американский журналист
Ну и дела! Гражданская война в Ольстере; расовые стычки в Брикстоне; инфляция пожирает все, а тори только добавляют жару... Вдобавок гнусная погода; примитивная система отопления; дорого обходящийся анахронизм, именуемый королевской семьей. Так выглядит Британия. «Будущего нет»? (Рефрен песни «Секс пистолз» «Боже, храни королеву») Похоже, панки были правы.
Но вот местечко, где общий упадок вроде бы никак не может напомнить о себе (во всяком случае, поначалу обо всем забываешь...). Это Модное Заведение Лэнгана в Ковент-гарден. Неотразимые официанты разносят толстые розовые креветки... Здесь вы погружаетесь в душистый океан приторной болтовни, приятненьких ретромотивов и недешевых дружеских бутылочек «Бордо»... Этот безнадежный, очень неприятный мир всяких там безработных и прочих отодвигается, отодвигается... Он далеко. Здесь, у Лэнгана, короли момента.
Большинству из них по двадцать с небольшим лет, и многие из них в свое время испытали влияние панковского стиля-1976. Но мрачное мироощущение и грозные политические прогнозы панков они отмели бесповоротно: это ужас, это тупик! Восьмидесятые требовали нового подхода, и вот, пожалуйста: новый стиль, новые аккорды — новая поза! Строго говоря, стиль «блиц» — это веселье в камере смертников. Юные модники кривят рты, когда пресса дает им красочные наименования типа «Новые романтики» или, еще хуже, «блицребята» («Блиц»—так назывался лондонский клуб, где сей жеманный ретростиль впервые продемонстрировал себя любопытствующей публике). Сами они предпочитают называть себя таинственно-многозначительно: «Культ без названия». С серьезным лицом это выговорить невозможно.
Сегодня здесь почти все ключевые фигуры новой поп-элиты Веселящегося Лондона. Мидж Юр и Билли Карри из группы «Ультравокс» потягивают коктейли. Что же на них одето? (Теперь на это принято смотреть в первую очередь!) Мидж — свободно ниспадающий складками серый костюм, тоненькие, будто карандашом прорисованные усики, тщательно взбитый кок, длинные тонкие бачки. Образ Билли не столь кинематографичен: широкие брюки с высоким поясом, голубая рубашка с коротким рукавом и отложным воротничком. Если бы не золотая серьга в ухе, мог бы сойти за провинциального официанта. А вон Расти Игэн — вылитый молодой Уинстон Черчилль. Но даже у Лэнгана все головы немедленно поворачиваются ко входу, когда появляется Стив Стрэйндж. О, Стив — основной среди «блицребят». Этот человек живет только для того, чтобы к вечеру как следует приодеться и нагрянуть в клуб. И сегодня он выглядит, как всегда, потрясающе. Полное лицо с рудиментарной бородкой покрыто гримом бронзового цвета, а взбитые волосы поднимаются сантиметров на двадцать надо лбом. Да, простых смертных это разит наповал. Чувствуется, что надо немало потрудиться, чтобы приобрести такой вид.
«Готовиться надо с утра, и это нелегко. Я не могу просто так выйти, я должен обрести свою внешность»,— сообщает Стив, уводя за собой сливки «блица» за облюбованный им дальний стол. «Выбрать костюм — дело несложное; некрасивых вещей у меня нет. Но чтобы сделать свое лицо... тут пятью минутами не обойдешься. Грим невероятно важен».
Воображению рисуются картины быта: «блицпарень», чертыхаясь, ищет изумрудные тени для глаз и вытаскивает из-под спящей кошки - блестки и мушки. Но, боюсь, мало кто в «этой серой» Англии, среди унылых безработных и умаянных рабочих, сможет с пониманием отнестись к человеку, убивающему часы перед зеркалом, наводя грим Тщеславия.
«Эй, парень, да я смотрю, ты вроде не с нашей планеты»,— озадаченно сказал Стиву Стрэйнджу таксист, оценив костюм в виде орхидеи.
«Ах, как это типично,— кидает мне Стив,— как примитивно...» Мы на следующий день объезжаем с ним «модный» Лондон.
«Мне кажется, Кингз-роуд теперь куда привлекательнее, чем в прошлые годы»,— говорит Стив, поглядывая в окна такси, когда мы проезжаем по знаменитой аллее законодателей мод.
Я иронизирую по поводу «неповторимого облика за доступную цену» и позволяю себе упрекнуть «блиц» в несерьезности. Стив не согласен. «Я полагаю, то, что мы оживили жизнь, возродили моду на клубы, дали работу множеству людей—фотографам, модельерам, художникам, модисткам,—это очень серьезно и это поистине творческий подход к жизни. Мы снова включили Лондон в карту моды. Ничто английское не оказывало влияния на парижских модельеров с 1976 года». (Так вот в чем дело!) Стив делает паузу: «Дело не только в моде,— продолжает он,— одна мода не может записаться на пластинку и не может эту пластинку продать. Нужны и хорошие музыканты».
Так мягко Стив подъехал к своей пластинке «Визаж», которую записал с Миджем и Расти и которая призвана отразить новое состояние дурных умов. Десять электронных танцевальных пьес, сдобренных томным голосом и всевозможными синтезаторными красивостями... Неизгладимое впечатление производит видеоролик с самой «ударной» песней «Визажа»— «Они сливаются с серым». За три минуты звучания Стив Стрэйндж предстает, наверное, в трех десятках гримов и костюмов — от черного раба до греческой гипсовой статуи. Текст между тем ровным счетом ничего не значит. Стиву, как он говорил в одном интервью, нравится слово «фэйд» («fade» — англ. «сливаться»). «Это модное звукосочетание, я чувствую, оно соответствует настроению этого года...» Модные тенденции были усилены троекратно: «Они сливаются с серым» — рефрен «блицгода». Если говорить о стиле ради стиля, гиперформе при мини-содержании, то «блиц» может служить идеальным примером.
Как же Стив Харрингтон («Стрэйндж» — «странный»,— псевдоним «блицлидера») пришел к такой сладкой жизни? В 1976 году он приехал в Лондон из мрачного Уэльса, где оставил разведенную мать с младшей сестрой. Здесь встретил Расти Игэна, приметив его по военному плащу покроя тридцатых годов: «Это выглядело что надо!» В рабочее время Стив чистил отхожие места в клубе «Рокси», а свободное время посвящал поискам чего-то модного. Пробовал играть в группах, но грубый панк его не привлекал. Расти стал диск-жокеем и тоже некоторое время играл (ударником) в ансамбле «Богатые ребята» — с Мидж Юром и бывшим бас-гитаристом «Секс пистолз» Тленном Мэтлоком. «На концертах нас забрасывали разной дрянью». Мидж Юр купил синтезатор и попробовал было играть на нем... Но риск оказался слишком большим: панки ненавидели синтезатор как агента вражеской державы: для них он служил олицетворением помпезного буржуазного рока и особенно ненавистного диско.
Вот тогда-то Расти и Стив решили создать свой, «непохожий» клуб. Сначала Лондон наводнили таинственные афиши:
«Слава, слава — как мне призвать тебя?!(Слова из известной песни Дзвида Боуи («Слава», 1975).)Клуб для героев. Диско в Трансевропейском экспрессе».
Адрес указан не был, но слух пошел, и вскоре каждый вечер во вторник у заветных дверей стала собираться толпа. «Панк уже стал многим поперек горла,— вспоминает Стив,— людям хотелось куда-то пойти». Расти крутил посетителям свой любимый «электропоп», а Стив, одетый во все неотразимое, стоял у дверей, не впуская пьяных, футбольных болельщиков и вообще людей, выглядевших слишком нормально, бедно, домоседливо, устало — короче, недостаточно стильно. «Они не могли бы участвовать в нашем милом сумасшествии...» А внутри, за широкой спиной Стива, тем временем рождался новый стиль («Джинсы? Боже упаси!»).
Тщательная фильтровка у входа многих раздражала. В частности, журналистов, которые не могли пройти внутрь и вкусить новые нравы. «Приходило достаточно людей, которые смотрелись отлично, которые нравились самим себе. Но этого мало — надо было выглядеть исключительно здорово». Владельцы помещения почувствовали, что судьба делает им подарок. Толпа у входа? Клуб переехал в новое просторное помещение, которое и получило название «Блиц». Что-то новое витало в воздухе; трудно уловить это настроение в целом, но «блиц» был очень характерен. «Блиц» стал магнитом для ребят, которым надоело заклинание «нет будущего» (потому что его для них действительно нет).
Новая формула жизни становилась все более популярной. Почтил ее вниманием и сам Дэвид Боуи («Я преклоняюсь перед ним» — Стив). Однажды вечером он зашел в «Блиц» и отобрал там несколько наиболее живописных и фотогеничных позеров, в том числе и Стрэйнджа, для съемок видеоролика своего нового боевика «От пепелища к пепелищу» (В этой песне Боуи поет о недолговечности успеха; сюжет четырехминутного видеоролика — паническое бегство разряженных молодых людей от преследующего их по пустынному пляжу огромного бульдозера. Так Боуи мимоходом похоронил «блиц» еще в год его зарождения.).
Так что же нового и «шокирующего» принесла с собой вся эта поблескивающая толпа? Ведь по части идеи — просто дурь, а что до одежды, то разве «Кинкс» не носили еще восемнадцать лет назад бархатные костюмы в кружевах а-ля принц-наследник? И разве Джими Хендрикс не выступал в гусарских камзолах и пиратских повязках?
В том-то и дело, что нового ничего нет. Ведь у этих парней тоже «будущего нет».
Перевел с английского А. ТРОИЦКИЙ
Ну и дела! Гражданская война в Ольстере; расовые стычки в Брикстоне; инфляция пожирает все, а тори только добавляют жару... Вдобавок гнусная погода; примитивная система отопления; дорого обходящийся анахронизм, именуемый королевской семьей. Так выглядит Британия. «Будущего нет»? (Рефрен песни «Секс пистолз» «Боже, храни королеву») Похоже, панки были правы.
Но вот местечко, где общий упадок вроде бы никак не может напомнить о себе (во всяком случае, поначалу обо всем забываешь...). Это Модное Заведение Лэнгана в Ковент-гарден. Неотразимые официанты разносят толстые розовые креветки... Здесь вы погружаетесь в душистый океан приторной болтовни, приятненьких ретромотивов и недешевых дружеских бутылочек «Бордо»... Этот безнадежный, очень неприятный мир всяких там безработных и прочих отодвигается, отодвигается... Он далеко. Здесь, у Лэнгана, короли момента.
Большинству из них по двадцать с небольшим лет, и многие из них в свое время испытали влияние панковского стиля-1976. Но мрачное мироощущение и грозные политические прогнозы панков они отмели бесповоротно: это ужас, это тупик! Восьмидесятые требовали нового подхода, и вот, пожалуйста: новый стиль, новые аккорды — новая поза! Строго говоря, стиль «блиц» — это веселье в камере смертников. Юные модники кривят рты, когда пресса дает им красочные наименования типа «Новые романтики» или, еще хуже, «блицребята» («Блиц»—так назывался лондонский клуб, где сей жеманный ретростиль впервые продемонстрировал себя любопытствующей публике). Сами они предпочитают называть себя таинственно-многозначительно: «Культ без названия». С серьезным лицом это выговорить невозможно.
Сегодня здесь почти все ключевые фигуры новой поп-элиты Веселящегося Лондона. Мидж Юр и Билли Карри из группы «Ультравокс» потягивают коктейли. Что же на них одето? (Теперь на это принято смотреть в первую очередь!) Мидж — свободно ниспадающий складками серый костюм, тоненькие, будто карандашом прорисованные усики, тщательно взбитый кок, длинные тонкие бачки. Образ Билли не столь кинематографичен: широкие брюки с высоким поясом, голубая рубашка с коротким рукавом и отложным воротничком. Если бы не золотая серьга в ухе, мог бы сойти за провинциального официанта. А вон Расти Игэн — вылитый молодой Уинстон Черчилль. Но даже у Лэнгана все головы немедленно поворачиваются ко входу, когда появляется Стив Стрэйндж. О, Стив — основной среди «блицребят». Этот человек живет только для того, чтобы к вечеру как следует приодеться и нагрянуть в клуб. И сегодня он выглядит, как всегда, потрясающе. Полное лицо с рудиментарной бородкой покрыто гримом бронзового цвета, а взбитые волосы поднимаются сантиметров на двадцать надо лбом. Да, простых смертных это разит наповал. Чувствуется, что надо немало потрудиться, чтобы приобрести такой вид.
«Готовиться надо с утра, и это нелегко. Я не могу просто так выйти, я должен обрести свою внешность»,— сообщает Стив, уводя за собой сливки «блица» за облюбованный им дальний стол. «Выбрать костюм — дело несложное; некрасивых вещей у меня нет. Но чтобы сделать свое лицо... тут пятью минутами не обойдешься. Грим невероятно важен».
Воображению рисуются картины быта: «блицпарень», чертыхаясь, ищет изумрудные тени для глаз и вытаскивает из-под спящей кошки - блестки и мушки. Но, боюсь, мало кто в «этой серой» Англии, среди унылых безработных и умаянных рабочих, сможет с пониманием отнестись к человеку, убивающему часы перед зеркалом, наводя грим Тщеславия.
«Эй, парень, да я смотрю, ты вроде не с нашей планеты»,— озадаченно сказал Стиву Стрэйнджу таксист, оценив костюм в виде орхидеи.
«Ах, как это типично,— кидает мне Стив,— как примитивно...» Мы на следующий день объезжаем с ним «модный» Лондон.
«Мне кажется, Кингз-роуд теперь куда привлекательнее, чем в прошлые годы»,— говорит Стив, поглядывая в окна такси, когда мы проезжаем по знаменитой аллее законодателей мод.
Я иронизирую по поводу «неповторимого облика за доступную цену» и позволяю себе упрекнуть «блиц» в несерьезности. Стив не согласен. «Я полагаю, то, что мы оживили жизнь, возродили моду на клубы, дали работу множеству людей—фотографам, модельерам, художникам, модисткам,—это очень серьезно и это поистине творческий подход к жизни. Мы снова включили Лондон в карту моды. Ничто английское не оказывало влияния на парижских модельеров с 1976 года». (Так вот в чем дело!) Стив делает паузу: «Дело не только в моде,— продолжает он,— одна мода не может записаться на пластинку и не может эту пластинку продать. Нужны и хорошие музыканты».
Так мягко Стив подъехал к своей пластинке «Визаж», которую записал с Миджем и Расти и которая призвана отразить новое состояние дурных умов. Десять электронных танцевальных пьес, сдобренных томным голосом и всевозможными синтезаторными красивостями... Неизгладимое впечатление производит видеоролик с самой «ударной» песней «Визажа»— «Они сливаются с серым». За три минуты звучания Стив Стрэйндж предстает, наверное, в трех десятках гримов и костюмов — от черного раба до греческой гипсовой статуи. Текст между тем ровным счетом ничего не значит. Стиву, как он говорил в одном интервью, нравится слово «фэйд» («fade» — англ. «сливаться»). «Это модное звукосочетание, я чувствую, оно соответствует настроению этого года...» Модные тенденции были усилены троекратно: «Они сливаются с серым» — рефрен «блицгода». Если говорить о стиле ради стиля, гиперформе при мини-содержании, то «блиц» может служить идеальным примером.
Как же Стив Харрингтон («Стрэйндж» — «странный»,— псевдоним «блицлидера») пришел к такой сладкой жизни? В 1976 году он приехал в Лондон из мрачного Уэльса, где оставил разведенную мать с младшей сестрой. Здесь встретил Расти Игэна, приметив его по военному плащу покроя тридцатых годов: «Это выглядело что надо!» В рабочее время Стив чистил отхожие места в клубе «Рокси», а свободное время посвящал поискам чего-то модного. Пробовал играть в группах, но грубый панк его не привлекал. Расти стал диск-жокеем и тоже некоторое время играл (ударником) в ансамбле «Богатые ребята» — с Мидж Юром и бывшим бас-гитаристом «Секс пистолз» Тленном Мэтлоком. «На концертах нас забрасывали разной дрянью». Мидж Юр купил синтезатор и попробовал было играть на нем... Но риск оказался слишком большим: панки ненавидели синтезатор как агента вражеской державы: для них он служил олицетворением помпезного буржуазного рока и особенно ненавистного диско.
Вот тогда-то Расти и Стив решили создать свой, «непохожий» клуб. Сначала Лондон наводнили таинственные афиши:
«Слава, слава — как мне призвать тебя?!(Слова из известной песни Дзвида Боуи («Слава», 1975).)Клуб для героев. Диско в Трансевропейском экспрессе».
Адрес указан не был, но слух пошел, и вскоре каждый вечер во вторник у заветных дверей стала собираться толпа. «Панк уже стал многим поперек горла,— вспоминает Стив,— людям хотелось куда-то пойти». Расти крутил посетителям свой любимый «электропоп», а Стив, одетый во все неотразимое, стоял у дверей, не впуская пьяных, футбольных болельщиков и вообще людей, выглядевших слишком нормально, бедно, домоседливо, устало — короче, недостаточно стильно. «Они не могли бы участвовать в нашем милом сумасшествии...» А внутри, за широкой спиной Стива, тем временем рождался новый стиль («Джинсы? Боже упаси!»).
Тщательная фильтровка у входа многих раздражала. В частности, журналистов, которые не могли пройти внутрь и вкусить новые нравы. «Приходило достаточно людей, которые смотрелись отлично, которые нравились самим себе. Но этого мало — надо было выглядеть исключительно здорово». Владельцы помещения почувствовали, что судьба делает им подарок. Толпа у входа? Клуб переехал в новое просторное помещение, которое и получило название «Блиц». Что-то новое витало в воздухе; трудно уловить это настроение в целом, но «блиц» был очень характерен. «Блиц» стал магнитом для ребят, которым надоело заклинание «нет будущего» (потому что его для них действительно нет).
Новая формула жизни становилась все более популярной. Почтил ее вниманием и сам Дэвид Боуи («Я преклоняюсь перед ним» — Стив). Однажды вечером он зашел в «Блиц» и отобрал там несколько наиболее живописных и фотогеничных позеров, в том числе и Стрэйнджа, для съемок видеоролика своего нового боевика «От пепелища к пепелищу» (В этой песне Боуи поет о недолговечности успеха; сюжет четырехминутного видеоролика — паническое бегство разряженных молодых людей от преследующего их по пустынному пляжу огромного бульдозера. Так Боуи мимоходом похоронил «блиц» еще в год его зарождения.).
Так что же нового и «шокирующего» принесла с собой вся эта поблескивающая толпа? Ведь по части идеи — просто дурь, а что до одежды, то разве «Кинкс» не носили еще восемнадцать лет назад бархатные костюмы в кружевах а-ля принц-наследник? И разве Джими Хендрикс не выступал в гусарских камзолах и пиратских повязках?
В том-то и дело, что нового ничего нет. Ведь у этих парней тоже «будущего нет».
Перевел с английского А. ТРОИЦКИЙ
