carabaas | Быть прежде всего думающей личностью (Reply)

Для начала: один из самых популярных ныне в Англии поп-музыкальных   ансамблей   называется   «Полис». Состав:    Стинг     (Гордон    Самнерс) — бас-гитара, вокал;    Стюарт    Коупленд — ударные;    Энди   Саммерс — гитарист. Все четыре записанные ими альбома: «Аутлэндос д'амур», «Регатта де бланк», «Зеньятта Мондатта» и «Дух в машине» — в течение долгого времени занимали первые места в английских хит-парадах.

...Белфаст черно-белый, и дождь, серый, падает на город, по которому прошла война. Грузовик с солдатами. Солдаты тупо пялятся на разбитые улицы, на редких, боязливо бегущих прохожих, солдаты вдыхают тяжелый воздух, пропитанный запахом горя. Дети с кривой, взрослой ухмылкой детей, выросших в войне.

Следующий кадр. Лицо Стинга не в фокусе, и за ним, за этим то исчезающим, то появляющимся лицом, мальчишка целится камнем в армейский грузовик, камера смотрит на куски кирпича в руках мальчишки; молчаливо скользящий похоронный кортеж, смерть...

Это та работа Стинга, которую зрители никогда, возможно, не увидят,— видеозапись, сделанная для новой песни ансамбля «Невидимое солнце». Стинг хотел, чтобы песня звучала с телеэкранов, а на экранах вот эта увиденная им Северная Ирландия. Песню пропустили, видеозапись — нет.

Мне показали ее в студии как бы по ошибке. «Я очень хотел, чтобы вы ее увидели»,— говорит Стинг. Стинг — англичанин, католик, жена его — католичка из Белфаста. Еще до славы, еще до свадьбы он ездил знакомиться с ее родителями. «Мне было так стыдно, что я англичанин, что я пытался подделать ирландский акцент».

Стинг на обложке журнала «Сан»: «Самый красивый мужчина Англии!» Это уже слава.

- Это уже стыдно,— говорит Стинг.— Потому что я никогда к такой славе не стремился. Такая слава не для умных людей. Конечно, нет ничего постыдного в том, что человек хочет быть привлекательным. Это нормально, так должно быть. Но «красавчик Стинг»! Единственный способ — относиться ко всему как к дурной шутке.

Нас упрекают в том, что мы играем музыку для четырнадцатилетних. Как будто четырнадцатилетние еще не люди, им и музыка не нужна. Они заслуживают того, чтобы для них играли, они заслуживают радости, которую дает музыка. Где-то там, в глубине души, я все еще учитель, я, наверное, никогда от этого не избавлюсь.

Кем мы были раньше? «Три веселых менестреля». Думаю, сейчас нам нужно как-то изменить сложившееся о нас представление. К этому я отношусь очень серьезно. Это часть нашей работы. Сейчас все меняется, мы не можем всю жизнь оставаться в «менестрельем» состоянии.

Я очень ответственно отношусь к своему статусу поп-звезды. Я против всех этих стереотипов: музыкант обязательно полупьяница-полунаркоман, эдакий всех и вся клянущий немытый пророк. Или же музыкант — роскошный прожигатель жизни. По-моему, музыкант-звезда должен быть прежде всего думающей личностью. Этот образ — если только он доподлинный, если музыкант действительно думает, а не прикидывается «думающей личностью», что обязательно когда-нибудь вылезет,— он самый достойный, что ли. Но и самый трудный. Его трудно достичь и трудно поддерживать. Думать всегда трудно.

Надо все время помнить об ответственности. Дело в том, что у того, кто достиг статуса «звезды», слишком много соблазнов. Во-первых, деньги. А испытание деньгами трудно выдержать. Но на тебе лежит ответственность — люди смотрят на тебя. Они думают: вот, он всего достиг, денег навалом, он может себе все позволить. Ведь богатым подражают, даже и презирая их за богатство. Люди должны верить артисту, который представляет их интересы, который — они сами.

И я стараюсь. Я хочу, чтобы меня уважали. Как человека, владеющего собой, человека думающего, человека семейного, в конце концов. Есть знаменитости, вокруг которых никогда не бурлили сплетни. Таких мало. Потому что для этого надо обладать колоссальной силой.

В восьмидесятом группа «Полис» выпустила, пожалуй, самый знаменитый поп-альбом года, почти всю музыку написал Стинг.

— Пока я писал, мне звонили из студии и говорили, что все ждут нашего альбома. Я писал, бился над материалом. «Зеньятта Мондатта» получился настоящим коммерческим поп-альбомом. Мы такой и хотели сделать.

— Вы   всегда   казались   мне   очень   здравомыслящим человеком, который знает, как использовать свой успех, потому что некоторые оказываются в плену у успеха.

— И все же до какой-то степени мною манипулировали.

И это ужасно. Мне нравится внимание, мне нравится быть знаменитым, я люблю писать, но давление, которое оказывает успех, ужасно. Иногда я просыпался в холодном поту, с мыслью: ну вот, ты — знаменитость. Я выходил на улицу, и люди меня узнавали. И если бы я сделал что-то не так, даже перестал бы уже выступать, люди все равно знали бы, кем я был. Я чувствовал себя мишенью, а это, согласитесь, не очень приятно.

Я живу в Лондоне в обычном многоквартирном доме. У меня нет загородного особняка. Я общаюсь с соседями. Мой ребенок ходит в самую обыкновенную школу. То есть все как у всех. И я все время под наблюдением. Когда наблюдают за моей работой, мне это нравится. Но когда делаешь покупки, гуляешь с собакой...

«Зеньятта Мондатта» был экспериментом по части коммерческой музыки. Мы как бы наблюдали за своей собственной музыкой со стороны, словно она принадлежала кому-то другому, за восприятием ее слушателями. Эксперимент завершен. Это не значит, что мы перестанем писать музыку для слушателей, музыку, которая может иметь коммерческий успех. Но теперь, имея деньги, мы можем себе позволить писать и то, что нас более устраивает, то, что нам духовно ближе. Нет, не думайте, что мы так уж циничны: нам нравятся многие вещи из этого альбома. Но мы не обольщаемся таким успехом.

Сейчас «Полис» выпустил свой четвертый альбом «Дух в машине» (одна из песен — «Невидимое солнце», о которой я говорил вначале). Музыка — уже привычный для «Полис» поп, хотя и более ориентированный на «соул». Стинг играет на саксофоне. «В стиле Джеймса Брауна, он мне всегда очень нравился». Содержание альбома отличается от всего, что «Полис» делали раньше: оно более цельное, более сложное. В нем они пытаются противостоять взглядам, согласно которым людьми можно манипулировать, как роботами.

— Вы посмотрите на все эти банды «бритоголовых» на улицах. Те, кто сделал их такими, теперь натравливают на них обывателей, восклицая: «Вот, смотрите, какая ужасная, чудовищная молодежь. Это они виноваты во всем дурном, что происходит в обществе». А то, что такими их сделало само общество,— молчок. Вот об этом наша пластинка. Наши взгляды нашли какое-то отражение в песнях, в текстах, понятных четырнадцатилетним. Под эти песни можно   и   танцевать,    потому   что   четырнадцатилетнему
человеку еще трудно сидеть на месте и слушать всякие . теоретические рассуждения или что-то очень сложное. Самое главное, что мы хотели, чтобы ребята вынесли из нашей пластинки,— это то, что они могут сами управлять своей судьбой, что они должны уметь думать. Удалось ли нам это — не знаю.

Я думаю, в какой-то момент всякий думающий музыкант приходит к выводу: нельзя топтаться на месте, иначе не выжить. Никто не хочет надоесть публике. Это было бы просто ненормально. Если ты артист, ты должен добиваться внимания. Но тут важно, каким путем. Мы не боимся говорить о сложном. Например, в песне «Невидимое солнце» — об истинных жертвах сражений в Белфасте — детях. Но опять же о таких вещах нельзя говорить холодно: посмотрел телевизор, сел и написал песню на злобу дня. Такие вещи публика всегда чувствует. А жизнь в Белфасте я знаю на собственной шкуре, я там прожил год. Да и жена моя, она всегда об этом думает, это всегда болит.

— И вы полагаете, что поп-музыка способна говорить о сложных вещах?

— Я всегда говорил, что поп-музыка — неважное средство для разговоров о политике. Я считаю, что настоящую, сложную мысль трудно высказать в поп-песне. Те поп-группы, которые считают себя «политическими», по-моему, ошибаются. Заметьте, я не говорю о политической песне и о серьезном роке. Я говорю о попе, о чем-то более легковесном, о том, что скорее нравится формой, а не содержанием. Нельзя говорить о серьезных вещах с наскоку, надо быть подготовленным и убежденным. Правда, есть одна вещь, о которой должны помнить и говорить все... Вот у меня есть ребенок, мы с женой ждем второго, но когда я подумаю, что у моих детей почти нет шансов на нормальную жизнь... Когда я думаю обо всем том. оружии, которое накоплено в нашей стране,— первая .мысль, что те люди, что правят Англией, мягко говоря, глупцы. А мы все терпим, потому что невежественны. Это первая проблема, которую надо решать. И тот страх, который мы испытываем, тоже от невежества. Мы боимся, к примеру, русских, но мы ведь о них толком ничего не знаем. Те, кто правит нами, наклеили ярлык «надо бояться». И мы боимся: по невежеству, потому что, повторяю, узнавать и думать куда труднее, чем принять чье-то готовое мнение. Вот об этом наша последняя пластинка. Нет, что ни говорите, я никогда не избавлюсь от того, что по первородству своему я все еще учитель.