carabaas | Мемуары моей бабушки. Русские «самоеды» (Reply)

Берлинский цирк того времени самый большой цирк в Европе.

Он прекрасно оборудован. В нем показывают очень разнообразную программу.

Акробатические номера исполняют большие мастера арены. Дрессированные животные сменяют один одного на арене. Красивые и богатые апофеозы.

Кроме того часто показывают «этнографические» номера.

Привозят группу индейцев, или негров африканского племени. Они распологаются табором. На арене выступают с песнями, плясками, национальными играми, состязваниями.

На этот раз показывают «самоедов, дикарей русского севера». Это чукчи, или народ саамы.

Вокруг огромного бассейна стоят их чумы. Земля посыпана солью или искусственным снегом. 2-3 собачьи упряжки несут узкие нарты кругом бассейна. Каюры с взвизгами и криками погоняют их. На воде бассейна лодка-байдарка ищ тюленьего пузыря. В ней сидит человек, тоже в непромокаемой одежде. Верх лодки стягивает его у пояса, т.ч. он не может из неё выскочить, но и вода не может проникнуть внутрь лодки. Он гребет духсторонним веслом. Время от времени он переворачивается с лодкой. Потом сейчас же выныривает. Лодка становится в нужное положение. С него стекает вода. Публика взвизгивает при каждом нырянии и, когда лодка переворачивается назад апплодирует.

Потом играет бубен. Горит костер. Мужчины и женщины танцуют.

Ребятишки лет пяти-шести у них под ногами тоже ведут свой танец.

Лица у всех расписаны причудливыми узорами. На шее ожерелья из зубов и костей. Удары бубна все громче, быстрее быстрее кружатся на фоне огня причудливые фигуры, выкрики, гуканье, удары в ладоши в такт музыке.

После окончания представления мы идем на огромный участок за цирком, где устроили свое поселенье «самоеды». Тут у них привычные будни.

Женщины у небольших костров варят еду, другие чинят и шьют одежду.

Мужчины чинят сани, лодки или просто сидят и курят большие трубки.

Собаки лежат на песке с вытянутыми языками. Им, видно, жарко.

Детишки – как маленькие медвежата в своих одежках и малахаях барахтаются между ними.

Проходят зрители. Идут, смотрят как смотрят в зоопарке на слонов, жираф, медведей, обезьян.

Нас коробит эта цивилизованная европейская публика.

Недалеко от нас стоит старик с трубкой. Мама обращается к нему с вопросами: откуда они, где еще побывали, когда вернутся на родину.

Он все понимает, говорит на очень ломанном русском языке. Отвечает спокойно, с достоинством.

Мама спрашивает,- как его зовут - «Василий Николаевич». Мы удивляемся: имя-то совсем русское. Он говорит: «а как же! Мы из России, тоже русские, православные»

Мимо проходит типичный берлинец. Фланирующий, ничем особенно не заинтересованный. На минуту замедляет шаг. Удивлен: элегантная, хоть и очень просто держащая себя, дама разговаривает с этим… «замоедом».

Наконец у него мелькает догадка: это верно тоже аттракцион, момент из программы. Он широко улыбается и двигается дальше.

Чувствую, что и маме, как и мне противно его самодовольствие и превосходство.

На прощанье мама протягивает руку старику. Он с достоинством без поспешности пожимает её.

Мне кивает. Я довольна своей мамой.

Женщина, сидящая возле чума, провожает нас улыбкой.