«Виктория» и «Фрам»
Jul. 9th, 2010 06:34 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
carabaasсоветские разведчики-нелегалы были владельцами элитного салона красоты в Африке
«Зеркало недели», 15.10.2005
Борис Исаакович Бейм. Современное фото.
Разведчик-нелегал — своего рода высший пилотаж. И, конечно же, самая закрытая тема для прессы. Разрешение «засветить» одного из ныне здравствующих бывших советских разведчиков-нелегалов было получено от руководства Службы внешней разведки Украины накануне годовщины со дня образования СВР.
Такое «добро» было дано впервые за все годы существования независимой Украины. Поставлено только одно условие — изменить название страны пребывания разведчиков. Пусть это будет Наизиания со столицей Дейтаун. Других семи стран, где нелегалы находились непродолжительное время, выполняя задания центра, и характер этих заданий по ряду соображений в публикации касаться не будем; еще не пришло время.
Да обо всей полученной ими информации и не расскажешь. Отмечу только — руководство в Москве очень высоко оценивало все добытые разведчиками сведения по только-только получившей независимость английской колонии, и за влияние на которую СССР боролся с Великобританией и США.
Как становятся разведчиками
…Борис Исаакович Бейм тактично извинился, что не может подняться навстречу:
— Слаб на ноги стал, как-никак 82 года недавно исполнилось, да и два инфаркта уже позади.
В скромно обставленной комнате со старой мебелью и множеством старых книг в глаза сразу же бросились четыре яркие желтые хризантемы в стеклянной вазе на небольшом столике возле портрета жены. Заметив мой взгляд, Борис Исаакович отметил:
— Сегодня ровно тринадцать лет как ее не стало.
Елена Бейм - "Виктория"
На фотографии в обаятельной улыбке застыло миловидное лицо Елены Владимировны. Такой ее запечатлели в 1967 году, за год до выезда из Наизиании. Точно такой же портрет находится в музее СВР Украины рядом с фотографией самого Бейма.
Именно жена первой привлекла внимание сотрудников советской внешней разведки. Вернее, они еще не были женаты. После войны, демобилизовавшись с Дальневосточного фронта в звании старшего лейтенанта и имея за плечами лишь восемь месяцев ускоренных курсов в танковом училище, он решил получить высшее образование.
В Киевском педагогическом институте, где Борис Бейм хотел учиться на факультете переводчиков, занятия уже начались. Но в порядке исключения, оценив большую настойчивость и боевые награды — два ордена Красной Звезды, его все же зачислили на первый курс, приставив, в порядке шефства, двух толковых девчонок. Одна из них и стала со временем его женой.
Елена обратила на себя внимание сотрудников разведки не только красотой и умением быстро находить общий язык с другими, но и прекрасным знанием английского.
Оно и неудивительно, ведь в отсутствие учебников девушка осваивала язык по книгам Диккенса. Ей предложили работать за границей, но одной; она решительно отказалась. Об этом Елена признается мужу позднее. Вскоре, в день сдачи последнего госэкзамена, они с Борисом расписались и, несмотря на то, что были киевлянами, поехали по распределению в Донецк. Преподавали в школе английский, затем он стал директором школы.
— Как оказалось, все это время сотрудники разведки держали нас в поле зрения, проверяя и перепроверяя, — вспоминает тот период Борис Исаакович. — Наверно, вызывал какие-то сомнения тот факт, что отец жены — заведующий военной кафедрой института, генерал, а в прошлом — дворянин, статский советник, в 1937 году был репрессирован и расстрелян. У меня же по линии родителей вопросов не должно было возникнуть. Отец, хоть и служил до революции в царской армии, затем перешел на сторону красных, в гражданскую воевал в дивизии Щорса, награжден орденом Красного Знамени. В 30-е годы был первым директором центрального гастронома на Крещатике.
На этот раз сотрудники органов беседовали с ним. Суть та же — предложение работать за рубежом. Только теперь уже вдвоем. О характере будущей работы — ничего конкретного. Тем не менее, он дал согласие.
Но вначале была спецподготовка в Москве. Надо было усвоить премудрости конспирации, выявления наружного наблюдения. Их по отдельности и вместе учили принимать радиограммы и расшифровывать их, подбирать места для проведения тайниковых операций, закладывать тайники и изымать из них передачи, инструктировали, как вести себя во время провала.
— Все это для нас было новое и необычное, — говорит Борис Исаакович, — вызывало большой интерес и немного пугало. Не то чтобы мы чего-то боялись, просто неизвестность постоянно довлела над нами. Мы уже отдавали себе отчет в том, что там будем один на один со всеми проблемами, и в случае чего выкручиваться придется своими силами. В советское посольство уже не пойдешь… С пересечением границы эта «пуповина» будет отрезана, и лишь незримые нити будут связывать со своей страной.
Чтобы на новом месте быстрее освоиться, им во время учебы давали соответствующие задания. Например, устроиться на какую-то работу, познакомиться с конкретным человеком, при этом ограничивали сроки, усложняли задачи.
Салон красоты «Хелена» стал одним из лучших в Дейтауне
Борис Бейм – „Фрам”
К моменту выезда в Наизианию они уже четыре года прожили в Европе, сменили две страны, выполнили ряд заданий и, что немаловажно, «закрепили» свою легенду и оставили реальные следы, подтверждающие их существование по новым документам. По легенде, его родители когда-то эмигрировали из Европы в Латинскую Америку, там Борис и родился. Когда исполнилось пять лет, вернулись обратно. В годы войны родители супругов погибли или пропали без вести. Борис Исаакович хорошо помнит, как они тщательно отрабатывали эту легенду прикрытия.
— Мы с женой с первых же дней составления легенды стремились максимально приспособить ее к нашим характерам и индивидуальным особенностям. Мы «оживляли» наши легенды реальными событиями из своей жизни, перенося их в обстановку той страны, из которой мы «происходили». Упражнялись в рассказах об отдельных событиях нашей жизни по легенде сначала друг с другом, потом в промежуточной стране проверяли естественность ее звучания на наших собеседниках. Мы придумывали разные каверзные вопросы и продумывали наиболее естественные ответы на них, отшлифовывали легенду и вживались в нее, пока она не стала частью каждого из нас. В результате мы иногда сами с трудом разбирались, где легенда, а где мы сами.
В Наизианию супруги приехали в первые же дни после получения страной независимости, после английского колониального правления. Еще даже не были установлены дипломатические отношения с СССР. Центр интересовала любая информация о настроениях в высших правительственных кругах, внешнеполитических планах, ориентации конкретных высокопоставленных чиновников на США, Англию или Союз. Хрущев имел намерение способствовать построению в этой стране африканского социализма, а это требовало немалых материальных и дипломатических усилий. Нужна была достоверная и регулярная информация. Помимо разведчиков, действовавших под прикрытием, на это нацелили и разведчиков-нелегалов.
Одними из них в Дейтауне должны были стать Борис и Елена Бейм, которые в центре значились под псевдонимами «Фрам» и «Виктория».
— Борис Исаакович, а почему именно «Фрам»?
— «Фрам» — это название судна Нансена.
По-видимому, тогда в душе у него еще присутствовала романтика. Но она очень быстро улетучилась после пересечения границы, особенно в Наизиании. Согласно легенде, они сюда приехали как туристы; в стране им якобы очень понравилось, и они решили остаться, начав какое-то свое дело. Но это легко сказать, а как реально сделать? На обоснование и организацию бизнеса центром было выделено всего 10 тысяч долларов, которые привезли в тайнике в двойном дне сумки. На такую сумму можно было еще в Союзе развернуться, но никак не за границей.
Часть денег сразу ушла на оплату гостиницы. Затем возникли проблемы с иммиграционным департаментом, который требовал в качестве гарантии внести деньги на обратный вылет в Латинскую Америку, гражданами одной из стран которой они были по паспорту. Затем начались срочные поиски постоянного, отдельного жилья и работы.
— В гостинице мы не могли долго находиться, — замечает Борис Исаакович, — потому что буквально с первых дней пребывания в стране два раза в неделю должны были получать радиограммы из центра. То есть в определенное время настраивать радиоприемник на известную нам частоту и записывать шифрованное послание.
— Как Штирлиц?
— Если бы мы принимали сообщения как Штирлиц, то местная контрразведка очень быстро нас бы «расшлепала», — смеется Борис Исаакович. — Мы слушали приемник только в наушниках, чтобы ни подслушивающие устройства, ни случайные прохожие не зафиксировали звук азбуки Морзе.
Вскоре им удалось недорого снять коттедж, требующий ремонта, и подыскать офис для бизнеса. Помещение для офиса специально подбирали в центре города в престижном районе, чтобы было удобнее привлекать нужных клиентов. Супруги заранее определились, что это будет салон красоты. Еще находясь в Европе, Елена прошла обучение, получив диплом в сфере лечебной косметологии, а также успела получить неплохую практику. Борис освоил премудрости массажа.
Успешно уладив все формальности и установив хорошие отношения с арендодателем — местным миллионером и членом парламента, Борис Бейм срочно вылетел в Швейцарию для закупки необходимого оборудования и препаратов. Именно это со временем стало одним из факторов популярности их салона. Никто в Дейтауне — а тогда действовало пять-шесть подобных салонов — не имел такого современного оборудования. Хотя, конечно же, превалирующим в популярности стало мастерство хозяев, их незаурядность, общительность, приветливость и то, что они были европейцами. В других салонах в основном работали аборигены.
— Борис Исаакович, а десяти тысяч долларов вам хватило? — интересуюсь.
— Какое там хватило! — машет рукой он. — Пришлось потратить и все свои личные сбережения. Если бы дело прогорело, то и на обратный билет денег не было бы — в Союзе привыкли на всем экономить. Скажем, попросили мы центр выделить деньги на приобретение автомобиля. В Дейтауне только местные жители ездят на общественном транспорте, все европейцы — на личных машинах. А нам в ответ — пришлите письмо с обоснованием такой необходимости. Пришлось обосновывать. В итоге передали деньги на небольшую малолитражку. Потом уже, когда дела у нас пошли в гору, я эту машину оставил жене, а себе купил на заработанные деньги новую «Тойоту».
— Там ведь принято по одежке встречать.
— То-то и оно. Через несколько месяцев у нас солидная клиентура пошла: представители дипломатического корпуса, в том числе послы, жены членов правительства, крупные бизнесмены. Приходилось держать планку высоко, самим вести соответствующий образ жизни, давать рекламу в дорогие издания, посещать престижные клубы, приглашать гостей...
На территории арендуемой усадьбы у них был заброшенный, заросший бурьяном теннисный корт. Решили привести его в порядок и не пожалели. Вскоре по выходным здесь начали все чаще появляться американцы, англичане, итальянцы и другие дипломаты, у которых в непринужденной обстановке легче развязывались языки.
«Личный секретарь президента предупредила нас: будьте осмотрительными с агентурой контрразведки»
Радиограммы из центра, как и прежде, поступали дважды в неделю. Иногда это были так называемые пустушки, а чаще всего, особенно в периоды обострения обстановки и чрезмерной активности ряда сверхдержав в этом регионе, они содержали конкретные задания. С учетом установившихся у разведчиков обширных связей Москва ставила, как правило, различные задачи по добыванию неофициальной информации, циркулирующей в высших правительственных кругах.
Для приема было выделено три частоты, на которых сообщения дублировались в вечернее время. В комнате во время сеанса связи плотно закрывали шторы, Елена надевала наушники, а Борис выходил во двор подышать свежим воздухом или каким-то другим способом страховал от случайных посетителей. Затем ровные колонки цифр расшифровывали с помощью индивидуальных шифров. Все необходимое для этого хранилось в тайниках — в карандаше, одежной щетке и других предметах.
Кое-что прятали в дверце холодильника, например, приспособления для изготовления микроточек. Именно в таком виде они отправляли свои послания в центр — писали текст, затем его переснимали и уменьшали до размера величиной с точку, обесцвечивали с помощью специальных препаратов, потом брали почтовую открытку, подрезали на ней какое-то определенное место и под него вклеивали эту точку. Только после завершения работы и уничтожения всех улик ложились спать.
— Это было железное правило на протяжении всех 15 лет работы за границей, — рассказывает Борис Исаакович. — Мы никогда не пренебрегали мерами конспирации, может, были даже слишком дотошными в этих вопросах, но зато гарантировали себя от излишних неприятностей.
Как будто перенесшись на сорок лет назад, он увлеченно в лицах вспоминал, как неоднократно, выходя из квартиры, они оставляли особые метки, запоминали расположение вещей, чтобы проверить, не производился ли в их отсутствие негласный обыск. Раз в месяц, а также после сдачи в ремонт он тщательно осматривал машину, не установлены ли какие-либо подслушивающие устройства. Особенно тщательно все проверялось во время изъятия тайников. Лишь убедившись в полной безопасности, он направлялся к месту выемки, а жена в это время наблюдала за окружением. Часто на такие операции он возил с собой плотную перчатку из грубой кожи, ведь в Африке в дуплах деревьев, водосточных трубах, различных нишах, подобранных для тайников, могли подстерегать любые неожиданности. Засовываешь руку, а там ядовитая змея или тарантул.
И еще ими соблюдалось одно правило, обязательное для всех разведчиков-нелегалов, — между собой даже за городом вдали от посторонних разговаривать только на иностранном языке, никакой русской речи. А о делах, связанных с оперативной разведдеятельностью, говорили либо в безлюдных местах, либо дома с помощью ручки и листа. Вслух ничего не произносили, только писали вопросы и ответы, а затем все сжигали.
— Борис Исаакович, но в таком состоянии нормальный человек долго не выдержит. Ведь существует предел человеческих возможностей…
— Знаете, у каждого разведчика есть свои приемы, как пережить трудные дни, как расслабляться. Мы с женой примерно раз в две недели старались давать себе полный отдых от всех своих оперативных дел и связей, выезжали за город на природу, подальше от цивилизации, любовались прекрасными африканскими пейзажами, животным миром... И тогда голова становилась легкой, и все неприятные мысли куда-то исчезали.
Как-то на территории национального парка они вблизи наблюдали за антилопами и жирафами, свободно гуляющими по саванне.
— Где бы ты еще в жизни увидела такое зрелище! — заметил он.
— Если бы ты знал, с какой радостью я бы сейчас оказалась в нашем киевском зоопарке, — ответила она, и ее голос при этом предательски задрожал.
Он посмотрел в ее увлажнившиеся глаза, сразу все понял, крепко прижал к себе и произнес:
— Потерпи еще немного, скоро все сделаем и уедем домой.
Супруги еще долго так стояли, крепко обнявшись. Каждый из двоих знал, что бывают дни, когда тоска по родной земле сожмет все изнутри и комом подступит к горлу, и тогда покажется, что накопившаяся за годы усталость, нервное напряжение достигли критической точки и силы на исходе. Но знали и то, что разведчик не может поддаваться эмоциям, плохому настроению, не имеет права на такие мысли, он должен быть постоянно в форме. От этого зависит его безопасность. И они держали себя в руках.
Один случай заставил их еще внимательнее присматриваться к окружающим. Как-то к ним на прием по рекомендациям пришла внешне очень видная англичанка. Сначала о себе рассказывала мало, осторожничала, все больше расспрашивала о них. Но со временем с ней установились более доверительные отношения, и оказалось, что она — личный секретарь президента страны, его советник по вопросам этикета и воспитатель его детей, проживает на территории резиденции президента, ведает устройством его быта и официальных приемов. Оказалось, что глава государства ей всецело доверял, женщина была посвящена во все дела и секреты государства, чем не преминули воспользоваться наши разведчики. А вот начальник президентской охраны почему-то невзлюбил ее и прямо говорил, что найдет способ, чтобы убрать ее. В таком состоянии постоянной подозрительности, на грани нервного срыва она находилась последнее время. Разведчики быстро это поняли и создали такую атмосферу, чтобы она смогла расслабиться, отдохнуть, выговориться, чего ей так не хватало. По ее словам, каждый такой визит давал ей заряд физических и моральных сил, которого хватало надолго. Все это еще больше расположило ее к супругам.
Во время очередного сеанса Елена услышала, как кто-то тихонько зашел на первом этаже в дверь. Извинившись перед англичанкой, пошла посмотреть и увидела чернокожего мужчину, рассматривающего вывески и рекламу. Спросила, что ему нужно. Он что-то невнятно ответил и быстро ушел. Англичанка очень настороженно к этому отнеслась, начала вспоминать, не говорили ли они в это время об окружении президента. Вдобавок ко всему предупредила их быть осмотрительнее с агентами контрразведки, которые следят за всеми европейцами, выведывая их отношение к властям, рассказала о методах работы спецслужб, о том, как выявлять таких агентов. В общем, помимо всего прочего оказала бесценную услугу нашим разведчикам в их профессиональной деятельности.
После этого случая супруги повесили над входной дверью салона колокольчик. Одна из постоянных клиенток во время очередного посещения прямо изумилась от этого, воскликнув: «Прямо как в старой доброй Англии!» Она также была англичанкой, женой верховного судьи Наизиании. Узнав о причинах, побудивших поставить колокольчик, конечно же, без некоторых подробностей, она похвалила за осмотрительность и еще больше рассказала о работе контрразведки: о закупке в США новейшего оборудования для различных служб, включая специальные автомобили, радиоаппаратуру, о поиске коммунистических шпионов, о том, кто из советских представителей вызывает подозрение. На следующий день в обусловленном месте разведчики поставили метку, свидетельствующую о том, что у них есть срочная информация для передачи через тайник.
В гостях у американского разведчика
К некоторым высокопоставленным клиентам по их настоянию Борису и Елене Бейм приходилось ездить домой. Одним из таких был бывший атташе по вопросам торговли американского посольства, уволившийся со службы и занявшийся бизнесом. Чем больше с ним общались, тем явственнее складывалось впечатление, что нелегалы имеют дело со своим коллегой по ремеслу. Информацию по американцу, его прошлой работе в Европе сообщили в центр и вскоре получили ответ: «Будьте предельно осторожны. Мистер Н. имеет причастность к американским спецслужбам».
Американец жил в роскошном двухэтажном особняке. При входе на большущую территорию усадьбы находился вольер с двумя красивыми гепардами. Поодаль на площадке стоял ряд старинных автомобилей, которые хозяин коллекционировал.
— Мистер Н., — как-то спросил у него Борис Исаакович, — а вы не боитесь, что в случае каких-то волнений в стране или, не дай Бог, переворота потеряете все нажитое добро?
— Нет, не боюсь, — доверительно ответил американец. — У меня есть гарантии, что в случае чего все до единой копейки мне будет компенсировано в США. На таких условиях я согласился дальше работать здесь.
Возвращаясь к себе, супруги, не сговариваясь, думали об одном: а что ждет их после возвращения на Родину? Ни квартиры, ничего у них там не было. А здесь тоже все заработанные деньги уходили на арендную плату, закупку препаратов и поддержание такого уровня жизни, который бы обеспечивал вращение в высоких кругах общества и выполнение заданий центра. Только так называемая аварийная сумма денег на случай срочной непредвиденной «эвакуации» была надежно запрятана дома.
Вскоре, по истечении шести лет пребывания в Наизиании, центр принял решение о сворачивании работы «Фрама» и «Виктории» и их возвращении на Родину. В Москве их ждал сюрприз — хоть и маленькая, но отдельная двухкомнатная квартира. В нее купили какую-то мебель, холодильник, телевизор, транзисторный приемник и радиолу, а на оставшиеся деньги — третью модель «Жигулей».
— У нас было три тысячи долларов чеками, — вспоминает Борис Исаакович, — это были большие деньги на то время. Но в деньгах ли счастье? Мы их сразу все потратили. И только успели врезать во входную дверь новый замок, как поступила команда на выезд в другую страну.
Потом были новые поездки, выход на пенсию, переезд в Киев. Единственное, что не успели за работой — завести детей. Проведя всю жизнь среди множества интересных людей, Борис Исаакович и сегодня не смог находиться в одиночестве, приютил у себя семью знакомых. Не забывают его и сотрудники Фонда ветеранов внешней разведки Украины. А о прошлом ему напоминают триста слайдов, сделанных собственноручно в Африке. Только на них — одна природа и достопримечательности, а вся жизнь в разведке осталась за кадром. Так происходит почти со всеми разведчиками.
Александр Скрипник,
пресс-служба Службы внешней разведки Украины
«Зеркало недели», 15.10.2005
Борис Исаакович Бейм. Современное фото.
Разведчик-нелегал — своего рода высший пилотаж. И, конечно же, самая закрытая тема для прессы. Разрешение «засветить» одного из ныне здравствующих бывших советских разведчиков-нелегалов было получено от руководства Службы внешней разведки Украины накануне годовщины со дня образования СВР.
Такое «добро» было дано впервые за все годы существования независимой Украины. Поставлено только одно условие — изменить название страны пребывания разведчиков. Пусть это будет Наизиания со столицей Дейтаун. Других семи стран, где нелегалы находились непродолжительное время, выполняя задания центра, и характер этих заданий по ряду соображений в публикации касаться не будем; еще не пришло время.
Да обо всей полученной ими информации и не расскажешь. Отмечу только — руководство в Москве очень высоко оценивало все добытые разведчиками сведения по только-только получившей независимость английской колонии, и за влияние на которую СССР боролся с Великобританией и США.
Как становятся разведчиками
…Борис Исаакович Бейм тактично извинился, что не может подняться навстречу:
— Слаб на ноги стал, как-никак 82 года недавно исполнилось, да и два инфаркта уже позади.
В скромно обставленной комнате со старой мебелью и множеством старых книг в глаза сразу же бросились четыре яркие желтые хризантемы в стеклянной вазе на небольшом столике возле портрета жены. Заметив мой взгляд, Борис Исаакович отметил:
— Сегодня ровно тринадцать лет как ее не стало.
Елена Бейм - "Виктория"
На фотографии в обаятельной улыбке застыло миловидное лицо Елены Владимировны. Такой ее запечатлели в 1967 году, за год до выезда из Наизиании. Точно такой же портрет находится в музее СВР Украины рядом с фотографией самого Бейма.
Именно жена первой привлекла внимание сотрудников советской внешней разведки. Вернее, они еще не были женаты. После войны, демобилизовавшись с Дальневосточного фронта в звании старшего лейтенанта и имея за плечами лишь восемь месяцев ускоренных курсов в танковом училище, он решил получить высшее образование.
В Киевском педагогическом институте, где Борис Бейм хотел учиться на факультете переводчиков, занятия уже начались. Но в порядке исключения, оценив большую настойчивость и боевые награды — два ордена Красной Звезды, его все же зачислили на первый курс, приставив, в порядке шефства, двух толковых девчонок. Одна из них и стала со временем его женой.
Елена обратила на себя внимание сотрудников разведки не только красотой и умением быстро находить общий язык с другими, но и прекрасным знанием английского.
Оно и неудивительно, ведь в отсутствие учебников девушка осваивала язык по книгам Диккенса. Ей предложили работать за границей, но одной; она решительно отказалась. Об этом Елена признается мужу позднее. Вскоре, в день сдачи последнего госэкзамена, они с Борисом расписались и, несмотря на то, что были киевлянами, поехали по распределению в Донецк. Преподавали в школе английский, затем он стал директором школы.
— Как оказалось, все это время сотрудники разведки держали нас в поле зрения, проверяя и перепроверяя, — вспоминает тот период Борис Исаакович. — Наверно, вызывал какие-то сомнения тот факт, что отец жены — заведующий военной кафедрой института, генерал, а в прошлом — дворянин, статский советник, в 1937 году был репрессирован и расстрелян. У меня же по линии родителей вопросов не должно было возникнуть. Отец, хоть и служил до революции в царской армии, затем перешел на сторону красных, в гражданскую воевал в дивизии Щорса, награжден орденом Красного Знамени. В 30-е годы был первым директором центрального гастронома на Крещатике.
На этот раз сотрудники органов беседовали с ним. Суть та же — предложение работать за рубежом. Только теперь уже вдвоем. О характере будущей работы — ничего конкретного. Тем не менее, он дал согласие.
Но вначале была спецподготовка в Москве. Надо было усвоить премудрости конспирации, выявления наружного наблюдения. Их по отдельности и вместе учили принимать радиограммы и расшифровывать их, подбирать места для проведения тайниковых операций, закладывать тайники и изымать из них передачи, инструктировали, как вести себя во время провала.
— Все это для нас было новое и необычное, — говорит Борис Исаакович, — вызывало большой интерес и немного пугало. Не то чтобы мы чего-то боялись, просто неизвестность постоянно довлела над нами. Мы уже отдавали себе отчет в том, что там будем один на один со всеми проблемами, и в случае чего выкручиваться придется своими силами. В советское посольство уже не пойдешь… С пересечением границы эта «пуповина» будет отрезана, и лишь незримые нити будут связывать со своей страной.
Чтобы на новом месте быстрее освоиться, им во время учебы давали соответствующие задания. Например, устроиться на какую-то работу, познакомиться с конкретным человеком, при этом ограничивали сроки, усложняли задачи.
Салон красоты «Хелена» стал одним из лучших в Дейтауне
Борис Бейм – „Фрам”
К моменту выезда в Наизианию они уже четыре года прожили в Европе, сменили две страны, выполнили ряд заданий и, что немаловажно, «закрепили» свою легенду и оставили реальные следы, подтверждающие их существование по новым документам. По легенде, его родители когда-то эмигрировали из Европы в Латинскую Америку, там Борис и родился. Когда исполнилось пять лет, вернулись обратно. В годы войны родители супругов погибли или пропали без вести. Борис Исаакович хорошо помнит, как они тщательно отрабатывали эту легенду прикрытия.
— Мы с женой с первых же дней составления легенды стремились максимально приспособить ее к нашим характерам и индивидуальным особенностям. Мы «оживляли» наши легенды реальными событиями из своей жизни, перенося их в обстановку той страны, из которой мы «происходили». Упражнялись в рассказах об отдельных событиях нашей жизни по легенде сначала друг с другом, потом в промежуточной стране проверяли естественность ее звучания на наших собеседниках. Мы придумывали разные каверзные вопросы и продумывали наиболее естественные ответы на них, отшлифовывали легенду и вживались в нее, пока она не стала частью каждого из нас. В результате мы иногда сами с трудом разбирались, где легенда, а где мы сами.
В Наизианию супруги приехали в первые же дни после получения страной независимости, после английского колониального правления. Еще даже не были установлены дипломатические отношения с СССР. Центр интересовала любая информация о настроениях в высших правительственных кругах, внешнеполитических планах, ориентации конкретных высокопоставленных чиновников на США, Англию или Союз. Хрущев имел намерение способствовать построению в этой стране африканского социализма, а это требовало немалых материальных и дипломатических усилий. Нужна была достоверная и регулярная информация. Помимо разведчиков, действовавших под прикрытием, на это нацелили и разведчиков-нелегалов.
Одними из них в Дейтауне должны были стать Борис и Елена Бейм, которые в центре значились под псевдонимами «Фрам» и «Виктория».
— Борис Исаакович, а почему именно «Фрам»?
— «Фрам» — это название судна Нансена.
По-видимому, тогда в душе у него еще присутствовала романтика. Но она очень быстро улетучилась после пересечения границы, особенно в Наизиании. Согласно легенде, они сюда приехали как туристы; в стране им якобы очень понравилось, и они решили остаться, начав какое-то свое дело. Но это легко сказать, а как реально сделать? На обоснование и организацию бизнеса центром было выделено всего 10 тысяч долларов, которые привезли в тайнике в двойном дне сумки. На такую сумму можно было еще в Союзе развернуться, но никак не за границей.
Часть денег сразу ушла на оплату гостиницы. Затем возникли проблемы с иммиграционным департаментом, который требовал в качестве гарантии внести деньги на обратный вылет в Латинскую Америку, гражданами одной из стран которой они были по паспорту. Затем начались срочные поиски постоянного, отдельного жилья и работы.
— В гостинице мы не могли долго находиться, — замечает Борис Исаакович, — потому что буквально с первых дней пребывания в стране два раза в неделю должны были получать радиограммы из центра. То есть в определенное время настраивать радиоприемник на известную нам частоту и записывать шифрованное послание.
— Как Штирлиц?
— Если бы мы принимали сообщения как Штирлиц, то местная контрразведка очень быстро нас бы «расшлепала», — смеется Борис Исаакович. — Мы слушали приемник только в наушниках, чтобы ни подслушивающие устройства, ни случайные прохожие не зафиксировали звук азбуки Морзе.
Вскоре им удалось недорого снять коттедж, требующий ремонта, и подыскать офис для бизнеса. Помещение для офиса специально подбирали в центре города в престижном районе, чтобы было удобнее привлекать нужных клиентов. Супруги заранее определились, что это будет салон красоты. Еще находясь в Европе, Елена прошла обучение, получив диплом в сфере лечебной косметологии, а также успела получить неплохую практику. Борис освоил премудрости массажа.
Успешно уладив все формальности и установив хорошие отношения с арендодателем — местным миллионером и членом парламента, Борис Бейм срочно вылетел в Швейцарию для закупки необходимого оборудования и препаратов. Именно это со временем стало одним из факторов популярности их салона. Никто в Дейтауне — а тогда действовало пять-шесть подобных салонов — не имел такого современного оборудования. Хотя, конечно же, превалирующим в популярности стало мастерство хозяев, их незаурядность, общительность, приветливость и то, что они были европейцами. В других салонах в основном работали аборигены.
— Борис Исаакович, а десяти тысяч долларов вам хватило? — интересуюсь.
— Какое там хватило! — машет рукой он. — Пришлось потратить и все свои личные сбережения. Если бы дело прогорело, то и на обратный билет денег не было бы — в Союзе привыкли на всем экономить. Скажем, попросили мы центр выделить деньги на приобретение автомобиля. В Дейтауне только местные жители ездят на общественном транспорте, все европейцы — на личных машинах. А нам в ответ — пришлите письмо с обоснованием такой необходимости. Пришлось обосновывать. В итоге передали деньги на небольшую малолитражку. Потом уже, когда дела у нас пошли в гору, я эту машину оставил жене, а себе купил на заработанные деньги новую «Тойоту».
— Там ведь принято по одежке встречать.
— То-то и оно. Через несколько месяцев у нас солидная клиентура пошла: представители дипломатического корпуса, в том числе послы, жены членов правительства, крупные бизнесмены. Приходилось держать планку высоко, самим вести соответствующий образ жизни, давать рекламу в дорогие издания, посещать престижные клубы, приглашать гостей...
На территории арендуемой усадьбы у них был заброшенный, заросший бурьяном теннисный корт. Решили привести его в порядок и не пожалели. Вскоре по выходным здесь начали все чаще появляться американцы, англичане, итальянцы и другие дипломаты, у которых в непринужденной обстановке легче развязывались языки.
«Личный секретарь президента предупредила нас: будьте осмотрительными с агентурой контрразведки»
Радиограммы из центра, как и прежде, поступали дважды в неделю. Иногда это были так называемые пустушки, а чаще всего, особенно в периоды обострения обстановки и чрезмерной активности ряда сверхдержав в этом регионе, они содержали конкретные задания. С учетом установившихся у разведчиков обширных связей Москва ставила, как правило, различные задачи по добыванию неофициальной информации, циркулирующей в высших правительственных кругах.
Для приема было выделено три частоты, на которых сообщения дублировались в вечернее время. В комнате во время сеанса связи плотно закрывали шторы, Елена надевала наушники, а Борис выходил во двор подышать свежим воздухом или каким-то другим способом страховал от случайных посетителей. Затем ровные колонки цифр расшифровывали с помощью индивидуальных шифров. Все необходимое для этого хранилось в тайниках — в карандаше, одежной щетке и других предметах.
Кое-что прятали в дверце холодильника, например, приспособления для изготовления микроточек. Именно в таком виде они отправляли свои послания в центр — писали текст, затем его переснимали и уменьшали до размера величиной с точку, обесцвечивали с помощью специальных препаратов, потом брали почтовую открытку, подрезали на ней какое-то определенное место и под него вклеивали эту точку. Только после завершения работы и уничтожения всех улик ложились спать.
— Это было железное правило на протяжении всех 15 лет работы за границей, — рассказывает Борис Исаакович. — Мы никогда не пренебрегали мерами конспирации, может, были даже слишком дотошными в этих вопросах, но зато гарантировали себя от излишних неприятностей.
Как будто перенесшись на сорок лет назад, он увлеченно в лицах вспоминал, как неоднократно, выходя из квартиры, они оставляли особые метки, запоминали расположение вещей, чтобы проверить, не производился ли в их отсутствие негласный обыск. Раз в месяц, а также после сдачи в ремонт он тщательно осматривал машину, не установлены ли какие-либо подслушивающие устройства. Особенно тщательно все проверялось во время изъятия тайников. Лишь убедившись в полной безопасности, он направлялся к месту выемки, а жена в это время наблюдала за окружением. Часто на такие операции он возил с собой плотную перчатку из грубой кожи, ведь в Африке в дуплах деревьев, водосточных трубах, различных нишах, подобранных для тайников, могли подстерегать любые неожиданности. Засовываешь руку, а там ядовитая змея или тарантул.
И еще ими соблюдалось одно правило, обязательное для всех разведчиков-нелегалов, — между собой даже за городом вдали от посторонних разговаривать только на иностранном языке, никакой русской речи. А о делах, связанных с оперативной разведдеятельностью, говорили либо в безлюдных местах, либо дома с помощью ручки и листа. Вслух ничего не произносили, только писали вопросы и ответы, а затем все сжигали.
— Борис Исаакович, но в таком состоянии нормальный человек долго не выдержит. Ведь существует предел человеческих возможностей…
— Знаете, у каждого разведчика есть свои приемы, как пережить трудные дни, как расслабляться. Мы с женой примерно раз в две недели старались давать себе полный отдых от всех своих оперативных дел и связей, выезжали за город на природу, подальше от цивилизации, любовались прекрасными африканскими пейзажами, животным миром... И тогда голова становилась легкой, и все неприятные мысли куда-то исчезали.
Как-то на территории национального парка они вблизи наблюдали за антилопами и жирафами, свободно гуляющими по саванне.
— Где бы ты еще в жизни увидела такое зрелище! — заметил он.
— Если бы ты знал, с какой радостью я бы сейчас оказалась в нашем киевском зоопарке, — ответила она, и ее голос при этом предательски задрожал.
Он посмотрел в ее увлажнившиеся глаза, сразу все понял, крепко прижал к себе и произнес:
— Потерпи еще немного, скоро все сделаем и уедем домой.
Супруги еще долго так стояли, крепко обнявшись. Каждый из двоих знал, что бывают дни, когда тоска по родной земле сожмет все изнутри и комом подступит к горлу, и тогда покажется, что накопившаяся за годы усталость, нервное напряжение достигли критической точки и силы на исходе. Но знали и то, что разведчик не может поддаваться эмоциям, плохому настроению, не имеет права на такие мысли, он должен быть постоянно в форме. От этого зависит его безопасность. И они держали себя в руках.
Один случай заставил их еще внимательнее присматриваться к окружающим. Как-то к ним на прием по рекомендациям пришла внешне очень видная англичанка. Сначала о себе рассказывала мало, осторожничала, все больше расспрашивала о них. Но со временем с ней установились более доверительные отношения, и оказалось, что она — личный секретарь президента страны, его советник по вопросам этикета и воспитатель его детей, проживает на территории резиденции президента, ведает устройством его быта и официальных приемов. Оказалось, что глава государства ей всецело доверял, женщина была посвящена во все дела и секреты государства, чем не преминули воспользоваться наши разведчики. А вот начальник президентской охраны почему-то невзлюбил ее и прямо говорил, что найдет способ, чтобы убрать ее. В таком состоянии постоянной подозрительности, на грани нервного срыва она находилась последнее время. Разведчики быстро это поняли и создали такую атмосферу, чтобы она смогла расслабиться, отдохнуть, выговориться, чего ей так не хватало. По ее словам, каждый такой визит давал ей заряд физических и моральных сил, которого хватало надолго. Все это еще больше расположило ее к супругам.
Во время очередного сеанса Елена услышала, как кто-то тихонько зашел на первом этаже в дверь. Извинившись перед англичанкой, пошла посмотреть и увидела чернокожего мужчину, рассматривающего вывески и рекламу. Спросила, что ему нужно. Он что-то невнятно ответил и быстро ушел. Англичанка очень настороженно к этому отнеслась, начала вспоминать, не говорили ли они в это время об окружении президента. Вдобавок ко всему предупредила их быть осмотрительнее с агентами контрразведки, которые следят за всеми европейцами, выведывая их отношение к властям, рассказала о методах работы спецслужб, о том, как выявлять таких агентов. В общем, помимо всего прочего оказала бесценную услугу нашим разведчикам в их профессиональной деятельности.
После этого случая супруги повесили над входной дверью салона колокольчик. Одна из постоянных клиенток во время очередного посещения прямо изумилась от этого, воскликнув: «Прямо как в старой доброй Англии!» Она также была англичанкой, женой верховного судьи Наизиании. Узнав о причинах, побудивших поставить колокольчик, конечно же, без некоторых подробностей, она похвалила за осмотрительность и еще больше рассказала о работе контрразведки: о закупке в США новейшего оборудования для различных служб, включая специальные автомобили, радиоаппаратуру, о поиске коммунистических шпионов, о том, кто из советских представителей вызывает подозрение. На следующий день в обусловленном месте разведчики поставили метку, свидетельствующую о том, что у них есть срочная информация для передачи через тайник.
В гостях у американского разведчика
К некоторым высокопоставленным клиентам по их настоянию Борису и Елене Бейм приходилось ездить домой. Одним из таких был бывший атташе по вопросам торговли американского посольства, уволившийся со службы и занявшийся бизнесом. Чем больше с ним общались, тем явственнее складывалось впечатление, что нелегалы имеют дело со своим коллегой по ремеслу. Информацию по американцу, его прошлой работе в Европе сообщили в центр и вскоре получили ответ: «Будьте предельно осторожны. Мистер Н. имеет причастность к американским спецслужбам».
Американец жил в роскошном двухэтажном особняке. При входе на большущую территорию усадьбы находился вольер с двумя красивыми гепардами. Поодаль на площадке стоял ряд старинных автомобилей, которые хозяин коллекционировал.
— Мистер Н., — как-то спросил у него Борис Исаакович, — а вы не боитесь, что в случае каких-то волнений в стране или, не дай Бог, переворота потеряете все нажитое добро?
— Нет, не боюсь, — доверительно ответил американец. — У меня есть гарантии, что в случае чего все до единой копейки мне будет компенсировано в США. На таких условиях я согласился дальше работать здесь.
Возвращаясь к себе, супруги, не сговариваясь, думали об одном: а что ждет их после возвращения на Родину? Ни квартиры, ничего у них там не было. А здесь тоже все заработанные деньги уходили на арендную плату, закупку препаратов и поддержание такого уровня жизни, который бы обеспечивал вращение в высоких кругах общества и выполнение заданий центра. Только так называемая аварийная сумма денег на случай срочной непредвиденной «эвакуации» была надежно запрятана дома.
Вскоре, по истечении шести лет пребывания в Наизиании, центр принял решение о сворачивании работы «Фрама» и «Виктории» и их возвращении на Родину. В Москве их ждал сюрприз — хоть и маленькая, но отдельная двухкомнатная квартира. В нее купили какую-то мебель, холодильник, телевизор, транзисторный приемник и радиолу, а на оставшиеся деньги — третью модель «Жигулей».
— У нас было три тысячи долларов чеками, — вспоминает Борис Исаакович, — это были большие деньги на то время. Но в деньгах ли счастье? Мы их сразу все потратили. И только успели врезать во входную дверь новый замок, как поступила команда на выезд в другую страну.
Потом были новые поездки, выход на пенсию, переезд в Киев. Единственное, что не успели за работой — завести детей. Проведя всю жизнь среди множества интересных людей, Борис Исаакович и сегодня не смог находиться в одиночестве, приютил у себя семью знакомых. Не забывают его и сотрудники Фонда ветеранов внешней разведки Украины. А о прошлом ему напоминают триста слайдов, сделанных собственноручно в Африке. Только на них — одна природа и достопримечательности, а вся жизнь в разведке осталась за кадром. Так происходит почти со всеми разведчиками.
Александр Скрипник,
пресс-служба Службы внешней разведки Украины
