МЕХАНИК ЛЕВ ТЕРМЕН: "Я ПОДСЛУШИВАЛ КРЕМЛЬ"

[carabaas]

№ 4 1991 СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Лев Термен демонстрирует игру на терменвоксе. 1922 год


Этого девяносточетырехлетнего человека в поношенном пиджаке до сих пор можно встретить в гулких коридорах физического факультета МГУ. Однако никто из нескольких сотен студентов и преподавателей этого факультета даже не догадывается, что рядовой механик кафедры акустики, обитатель московской коммуналки Лев Термен в то же время — владелец восьмиэтажного здания в центре Нью-Йорка, бывший агент военной разведки и изобретатель подслушивающей аппаратуры.


—  Лев Сергеевич, как получилось, что вы — заведующий    лабораторией Ленинградского     физико-технического института — вдруг оказались со специальной миссией в Нью-Йорке?

—  Да это не вдруг получилось. В двадцать шестом году я изобрел телевизор. На эту тему выступил с докладом в нашем институте. Об изобретении сообщили в газетах. А вскоре телевизором       заинтересовалось военное ведомство. Мои аппараты решили использовать при охране границы, и поэтому изобретение сразу же засекретили.
К тому времени мной уже был изобретен электромузыкальный инструмент терменвокс. И вот в двадцать девятом году Наркомат культуры командирует меня с терменвоксом в Америку. Это было, так сказать, официальным предлогом для поездки. О том. что я еду в Америку еще и по линии военной разведки, естественно, не знал никто.
Перед отъездом я несколько раз был в Москве на собеседованиях. Меня попросили при возможности больше внимания уделять авиации США и быть в курсе всех новых достижений американской науки. С этим и уехал. И прожил в Америке почти восемь лет.

—  Где вы жили?

—  Вначале снимал гостиницу. Давал концерты с терменвоксом.   Появилось  много  денег. Я купил себе модные костюмы,   черный   «кадиллак»   и взял   в   аренду   на   девяносто девять лет прекрасное восьмиэтажное  здание  на   Пятьдесят четвертой улице в Манхэттене. В   этом   здании   разместились моя  компания  «Телетач»,  мастерские, лаборатории и на четвертом этаже моя квартира.

—  Деньги на содержание компании вам присылали из Москвы?

—  Нет, это были мои деньги, но  и из  Москвы,  естественно, тоже кое-что присылали.

—  А   что   касается   военной разведки.   Каковы   были   ваши взаимоотношения в Нью-Йорке?

—  Примерно раз в неделю я должен был выходить на связь с моим, так сказать, начальством. Фамилий их я уже сейчас не помню. Помню только, что встречались   мы   в  небольшом ресторанчике   в   районе   Пятой авеню. Как правило, на встречу приходили два человека и перед началом разговора непременно заставляли меня выпить два стакана водки. До сих пор не понимаю, зачем они это делали. Ну вот, а затем начинались расспросы. Довольно глупые, надо сказать. Ну, например, просили узнать диаметр выхлопной трубы какого-то самолета. Или, положим, систему сигнализации и охраны американских тюрем... И вот я ездил по стране, смотрел что и как. Естественно, эта сторона моей работы держалась в большом секрете. Для американцев я был директором фирмы «Телетач», популярным музыкантом — и не более того.

—  В то время вы были уже женаты?

—  Впервые я женился еще в Ленинграде. Моя жена была сестрой   одного   из   сотрудников нашего института. Она ездила со мной на гастроли в Париж, Лондон, Берлин, а когда я уехал в    Америку,    последовала за мной. Здесь ей предложили место в медицинском институте, располагавшемся в пятидесяти километрах от Нью-Йорка, так что встречаться мы стали только по выходным дням. Однажды в мой офис пришел молодой человек и попросил моего согласия на развод с женой, так как они, мол, любят друг друга. Вначале я отказался, но затем выяснилось, что этот молодой человек — один из предводителей американских фашистов. Об этом стало известно и в советском посольстве. Мне посоветовали развестись. И я развелся. Примерно через четыре года я женился на негритянской танцовщице Лавинии Вильямс. Нас расписали в советском посольстве, и вплоть до моего отъезда из Америки мы прожили вместе счастливые дни. Она скончалась три года тому назад.

—  Вы не взяли ее с собой?

—  Меня обманули. Сказали, что она приедет в Союз через три недели следующим пароходом. Но вскоре по возвращении в Ленинград меня арестовали. Конечно, Лавиния не знала об этом и ждала меня еще долгие годы.

—  А вы очутились в лагере?

—  Да. Но пробыл я в Магадане по  тогдашним понятиям недолго.   Каких-нибудь   десять месяцев. После этого меня сняли со строительных работ и отправили в Москву, в «шарашку», где работали Туполев и многие другие ученые. Это было закрытое конструкторское бюро, занимавшееся вопросами военной авиации. В этом бюро я некоторое время занимался разработкой беспилотного самолета, что-то вроде крылатой ракеты. Моим помощником тогда был Сергей Королев... Ну а потом всех авиационных специалистов освободили. Меня же направили отбывать срок в Ленинград, в секретный институт госбезопасности, где я занял должность заведующего лабораторией.

—  Там  вы  и  изобрели  свое подслушивающее устройство?

—  Да. Это устройство с названием   «Буран»   предназначалось специально для прослушивания   объектов,   находящихся на дальнем расстоянии, а также тех   объектов,   в   которых   невозможно разместить микрофоны. Прежде всего это касалось дипломатических      представительств. Принцип действия «Бурана» заключался в том, что на окно наводился невидимый луч. Во время каких-либо разговоров в комнате оконное стекло выполняло роль мембраны. Соответственно изменялась длина луча, и принимающее устройство прекрасно все регистрировало. Это было нечто вроде телефона без проводов. И действовал он на расстоянии около километра. Таким образом мы прослушивали американское посольство в Москве. Однако в тех кабинетах, куда наводился луч «Бурана», не происходило ничего интересного. Ничего не значащие разговоры о поездках, покупках и так далее. Насколько мне известно, «Буран» использовался для подслушивания французского и ряда других посольств. За это изобретение мне выплатили огромную Премию — что-то около пятидесяти тысяч рублей, а также предоставили квартиру в только что отстроенном доме для сотрудников госбезопасности. Он и сейчас стоит на Ленинском проспекте в Москве. После окончания срока заключения я остался работать в этом закрытом институте и проработал там до шестьдесят шестого года.

—  За это время вы сделали еще    какие-то    изобретения    в области шпионской техники?

—  В   основном   совершенствовал эту технику, но самым, пожалуй, интересным была организация прослушивания квартиры Сталина.

—  Сталина?! Вы не оговорились?

—  Нет,  нет.  В его рабочем столе и в различных частях его квартиры госбезопасностью были установлены специальные микрофоны.    Довольно часто мне приходилось прослушивать записанные   с   помощью   этих микрофонов   пленки,   а   затем убирать с них посторонние помехи и шумы. Так что я Сталина себе прекрасно представляю. И ругают его сегодня, считаю, напрасно.

—  Вы ушли из системы госбезопасности по своей воле?

—  В общем да. Дело в том, что меня начали заставлять заниматься    какой-то    ерундой. Какими-то инопланетянами, летающими тарелками и так далее. Я считаю, что все это не наука. Потому и ушел.

—  Господи,   неужели   и   пришельцы под их контролем...

Беседу вел Дмитрий ЛИХАНОВ

Еще одно изобретение Термена — оригинальные динамики