НЕИЗВЕСТНЫЙ НЮРНБЕРГ

[carabaas]

Нюрнбергский процесс продолжался 11 месяцев. Международный военный трибунал провел 403 открытых заседания. Стенографический отчет процесса занял 16000 страниц. Обвинители в ходе процесса предъявили 2630 документов, защита - 2700. Обвиняемых представляли 27 адвокатов и 54 их помощника. Для записи процесса потребовалось 27 километров магнитной ленты.

В 1946-1947 годах секретариат Международного военного трибунала, в который входил и советский представитель А. И. Полторак, подготовил на английском, французском, немецком и русском языках полную стенограмму судебных заседаний и предъявленные защитой и обвинением документы для официальной публикации материалов процесса. В 1947-1949 годах они увидели свет - 42 тома на всех указанных языках, кроме русского. СССР подготовил свое издание - семитомник (в 1957-1961 гг.) и восьмитомник, издаваемый в настоящее время. Естественно, туда вошли даже не все выступления обвинителей, не говоря уже о речах защитников и огромном количестве документов.

Почему же СССР не стал публиковать материалы Нюрнбергского процесса в полном объеме? Видимо, соображения были те же, что и при сокрытии от советской общественности секретных протоколов к советско-германским договорам 1939 года. Ведь именно на Нюрнбергском процессе они впервые и были предъявлены защитой, что в свою очередь вызвало острую дискуссию по некоторым аспектам сталинской внешней политики 1939-1941 годов.

НАТАЛЬЯ ЛЕБЕДЕВА,
кандидат исторических наук

Идея международного судебного процесса над главными немецкими военными преступниками впервые была выдвинута Советским правительством 14 октября 1942 года и, надо сказать, долгое время не находила поддержки со стороны правительств США и Великобритании.

К мысли о предпочтительности судебного процесса перед административным актом Рузвельт склонился лишь после Ялтинской конференции 1945 года, Черчилль незадолго до капитуляции Германии.

8 августа 1945 года в Лондоне было подписано соглашение между правительствами СССР, США, Великобритании и Франции о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси. В соответствии с соглашением, был учрежден Международный военный трибунал (МВТ) и принят его Устав. 29 августа опубликовали первый список 24 главных военных преступников, которые несли основную ответственность за все преступления, совершенные гитлеровцами, и должны были передать через Международный военный трибунал.

6 октября 1945 года главные обвинители от стран-участниц процесса подписали английский текст обвинительного заключения. В его основу была положена концепция общего плана или заговора, имевшего целью достижение мирового господства. За четыре месяца, прошедших с подписания соглашения до первого открытого судебного заседания, МВТ проделал колоссальную работу по подготовке процесса. Были отобраны и изучены тысячи подлинных германских документов, опрошены сотни свидетелей, изучены километры кино- и фотопленок, найдены вещественные доказательства. И здесь, надо признать, лидировали американцы.

Для руководства советской делегацией на Нюрнбергском процессе в Москве была создана специальная Правительственная комиссия. Ее работу в соответствии с указаниями Сталина направлял Молотов через Вышинского. В комиссию входили Генеральный прокурор СССР К. П. Горшенин (председатель), нарком юстиции, представитель органов госбезопасности и др. Делегация СССР на процессе постоянно находилась под жестким гласным и негласным контролем. Все основные документы - речи обвинителей, проекты обвинительного заключения и прочие материалы - посылались Сталину, Молотову, Маленкову, Берии, Микояну, Жданову, Горшенину, Рычкову (наркому юстиции РСФСР) и Деканозову (зам. наркома иностранных дел СССР).

Находясь в Москве, члены комиссии не всегда адекватно оценивали обстановку на процессе и зачастую давали совершенно невыполнимые указания. В частности, по категорическому требованию Вышинского советская сторона пыталась получить от главного обвинителя от США Р. Джексона согласие на передачу ей всех документов, касавшихся СССР. Однако это было невозможно, поскольку тему общего заговора должна была освещать американская делегация.

Абсолютно невыполнимым оказалось и другое требование Вышинского. Сочтя, что советская делегация еще недостаточно хорошо подготовлена к процессу, а вступительная речь, которую комиссия послала на апробацию в ЦК, не вернулась с надлежащими рекомендациями, заместитель наркома добивался отсрочки на 2-3 недели открытия процесса. Сам Руденко был вызван в Москву, чтобы тем самым создать препятствие для начала процесса. Как явствует из письма Покровского, версия о болезни Руденко была изобретена им самим, чтобы иметь мотивировку для переноса срока открытия Нюрнбергского процесса. Однако на этот раз партнеры СССР по комитету обвинителей не пошли на уступки. Вносили нервозность в работу советской делегации и постоянно шедшие в Москву доносы от представителей органов госбезопасности. Г. Н. Александров, возглавлявший следственную часть делегации СССР, в письме на имя Горшенина объяснял, что все сообщения о выпадах против СССР, сделанные якобы во время допросов подсудимых, чистейший вымысел.

По указанию Молотова и решению комиссии в конце ноября в Нюрнберг отправился сам Вышинский. Одним из первых его дел здесь было составление и утверждение перечня вопросов, которые "являются недопустимыми для обсуждения на суде". Руденко было поручено "договориться с другими обвинителями не касаться ряда вопросов, чтобы СССР, США, Англия, Франция и другие Объединенные Нации не стали объектом критики со стороны подсудимых".

Видимо, Сталин и Молотов понимали, что такие действия, как совместный с Германией захват Польши, присоединение трех независимых прибалтийских государств с помощью угрозы применения силы, можно квалифицировать как преступление против мира. На заседании также было решено:

"Обязать т. Руденко и т. Никитченко предварительно просматривать все поступающие от других делегаций для предъявления суду документы и требовать, чтобы эти документы утверждались на комитете обвинителей. По каждому документу т. Руденко и т. Никитченко обязаны давать заключение о его приемлемости или неприемлемости с точки зрения интересов СССР, в случае надобности не допускать передачи и оглашения на суде нежелательных документов".

Приложением к этому протоколу служил перечень вопросов:

1. Отношение СССР к Версальскому миру.
2. Советско-германский пакт о ненападении 1939 года и все вопросы, имеющие к нему какое-либо отношение.
3. Посещение Молотовым Берлина, посещение Риббентропом Москвы.
4. Вопросы, связанные с общественно-политическим строем СССР.
5. Советские прибалтийские республики.
6. Советско-германское соглашение об обмене немецкого населения Литвы, Латвии и Эстонии с Германией.
7. Внешняя политика Советского Союза и, в частности, вопросы о проливах, о якобы территориальных притязаниях СССР.
8. Балканский вопрос.
9. Советско-польские отношения (вопросы Западной Украины и Западной Белоруссии).

Этот вопрос рассматривался на заседании комитета обвинителей 29 ноября, и английская делегация, которая еще 9 ноября выступила с инициативой принятия совместных мер по недопущению политических выпадов в адрес стран - организаторов процессов, первой представила свой меморандум-, в котором говорилось:

"Если подсудимые при даче показаний или через свою защиту будут пытаться делать какие-либо политические выпады против правительств, обвинитель от Великобритании будет немедленно протестовать против таких выпадов согласно ст. 18 и 20 Устава. Обвинитель от Великобритании также будет принимать меры против всех встречных -обвинений против политики Великобритании вне зависимости от того, по какому разделу Обвинительного акта они возникнут. Возможные встречные обвинения против правительств могут распадаться на три периода: А. Период до начала .войны. В. Германское нападение на 1) Данию и Норвегию, 2) Бельгию и Нидерланды. С. Германское нападение на Югославию и Грецию.

Возможные выпады против так называемого британского империализма XIX в. и в начале XX в. или против поведения Великобритании во время войны с бурами будут встречать с нашей стороны, резкий отпор как не относящиеся к делу..."

Приговор Нюрнбергского трибунала, оглашенный 30 сентября - 1 октября 1946 года, осудил не только . преступников, сидевших на скамье подсудимых (за исключением Шахта, Папена и Фриче), но и фашизм как систему, враждебную самой человеческой природе.

Советский Союз и Франция выступали за организацию последующих международных процессов над главными военными преступниками, в частности за незамедлительную подготовку суда над крупными германскими промышленниками. Однако ни США, ни Великобритания не поддержали это предложение. Государственный секретарь США Д. Бирнс писал генералу Т. Тэйлору, главному обвинителю на проводившихся в дальнейшем лишь американцами нюрнбергских процессах: "Соединенные Штаты не могут официально предстать в роли государства, не желающего организации следующего процесса... Но если план реализации второго процесса провалится, то ли вследствие несогласия между остальными тремя правительствами, то ли вследствие того, что одно или более из трех правительств не согласится на условия и требования, которые необходимы с точки зрения интересов США, то тем лучше".

В докладе Р. Джексона на имя Трумэна от 7 октября 1946 года также говорилось, что "у США нет ни моральных, ни юридических обязательств предпринимать другой процесс такого рода". Почему же главный обвинитель от США, в прошлом один из самых больших энтузиастов международного военного трибунала, превратился в отъявленного скептика? Только ли из-за изменившейся в целом в мире ситуации? Думается, это не являлось решающим соображением для такого последовательного антифашиста, каким был Р. Джексон. Видимо, главным оставалось неприятие методов, которые навязывали членам советской делегации Вышинский, Берия, Меркулов, Молотов и их дирижер Сталин.

ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ КОМИССИИ от 16 ноября 1945 г.

ПРИСУТСТВУЮТ:

Члены комиссии и т. Карев.

ПОВЕСТКА ДНЯ:
1. О ходе работы по подготовке процесса.
2. О свидетелях на процессе.

СЛУШАЛИ:
О ходе работы по подготовке пройма.

ВЫШИНСКИЙ. Нами дана директива о включении Альфреда Круппа в список военных преступников, подлежащих суду Военного Трибунала. Мнения наших коллег не одинаковы.

До сих пор у т. Руденко нет плана проведения процесса. Руденко не готов к проведению процесса. Вступительную речь, которую мы с Вами выработали, я послал в ЦК.

КОБУЛОВ. Наши люди, которые сейчас находятся в Нюрнберге, сообщают нам о поведении обвиняемых на допросах (читает записку). Геринг, Иодль, Кейтель и др. вызывающе держат себя при допросах. В их ответах часто слышатся антисоветские выпады, а наш следователь т. Александров слабо парирует их. Обвиняемым удается прикинуться простыми чиновниками и исполнителями воли верховного командования.

При допросе англичанами Редера последний заявил, что русские хотели его завербовать, что он давал показания под нажимом. Это его заявление было записано на пленку.

ВЫШИНСКИЙ. Прокурор должен, где это надо, срезать обвиняемого, не давать ему возможности делать антисоветские выпады.

Сейчас мы стараемся отложить дело недели на две, три. Надо изучить материалы, надо выиграть время, подготовиться. К началу процесса нужно поехать кому-нибудь из комиссии в качестве наблюдателя.

СЛУШАЛИ:

О дополнительном списке свидетелей. ГОРШЕНИН. Докладывает о работе, которую проделала подкомиссия.

Свидетели подобраны по группам: свидетели о зверствах; об убийствах детей; убийства и жестокое обращение с военнопленными; увод гражданского населения; разрушение городов. Кроме того, есть список свидетелей-военнослужащих, которые первыми входили в разоренные города и села. Есть список свидетелей-немцев.

КРУГЛОВ. Надо установить, что это за свидетели. Могут ли они быть доставлены сюда, поговорить с ними на месте и т. д.

ПОСТАНОВИЛИ:

Поручить НКГБ (Кобулов) и Прокуратуре (Горшенин) подготовить этот вопрос. Дать соответствующие указания на места о вызове этих лиц, поговорить с ними, узнать, что это за лица. Сообщить все это сюда, в Москву. Об обеспечении свидетелей жильем, одеждой, питанием и т. д. Дать предложения.

СЕКРЕТАРЬ: (Горбунов)

ТЕЛЕФОНОГРАММА ПО ВЧ.
Из Берлина. 19 ноября 1945 г. 01 ч. 15 м. Тов. ВЫШИНСКОМУ А. Я.

Покровский сообщил следующее:

1. В Комитете обвинителей первоначально была договоренность о том, что вступительная речь будет длиться до 2-х часов. Но дня четыре тому назад договорились иначе, о чем Покровский якобы сообщил Руденко. Было решено, что для вступительных речей потребуется значительно больше времени.

Порядок выступлений предусмотрен следующий:

Первая речь Джексона - "Общий план или заговор" - будет построена на документах и на анализе доказательств и займет 2-3 дня. После речи Джексона его помощники будут зачитывать суду все документы, на которые Джексон будет ссылаться в речи.

Вторая речь - английского обвинителя - займет одно полное заседание. Затем будут зачитываться документы.

Третья речь - француза.

Руденко будет выступать последним.

В связи с таким порядком в английской записке Покровскому по поводу нашей просьбы отложить начало процесса сказано, что англичане не видят возможностей поддержать на Комитете просьбу отложить процесс, т. к. Руденко должен будет выступить через 3-4 недели.

В настоящий момент американский обвинитель еще не дал ответа на нашу просьбу. Французский обвинитель дал понять, что хочет поддержать нас, но сделал это в устной и не обязывающей форме.

2. О вступительных речах обвинителей. Предположено, что в основе вступительных речей будет лежать обвинительный акт. Джексон, приводя положения одного-двух абзацев обвинительного акта, предполагает подкреплять эти положения бесспорными документами, а не свидетельскими показаниями. Вступительная речь должна быть обстоятельной и включать в себя, например, краткую историческую справку о договоре, указание о фактах нарушения договора и т. п.

По общему мнению англичан, французов и американцев желательно иметь минимальное количество свидетелей где-либо неподалеку от Нюрнберга, например, в Берлине, Париже и т. п. на случай, если кто-либо будет пытаться говорить о неясности или сомнительности доказательств. Обвинители хотят энергично избежать скользких вопросов и не давать возможности подсудимым заниматься дискуссиями или вовлекать суд в дискуссии.

В этой связи признали желательным до начала суда обменяться списком вопросов, которые не должны обсуждаться на суде, с тем чтобы иметь возможность во время процесса их отводить немедленно.

Покровский сообщил, что Розен-берг потребовал вызвать свидетеля, чтобы доказать, что в Прибалтике при Советской власти также были высылка, переселения и прочее. Комитет обвинителей отвел эту попытку, заявив, что не дело суда заниматься обсуждением политики других государств.

Передал: Семенов. СЕМЕНОВ. Приняла: Карасева.

ПОСЛАНО С ПРОСЬБОЙ ОЗНАКОМИТЬСЯ

т.т. Молотову В. М., Маленкову Г. М., Берия Л. П., Микояну А. И. 19.XI
Берлин
СЕМЕНОВУ.

Немедленно передайте т. Покровскому следующее:

"В дополнение к нашей телеграмме № 46, в которой мы указывали, что Вы не должны на утреннем заседании девятнадцатого ноября заявлять об отказе присутствовать на открытии процесса ввиду болезни т. Руденко, руководствуйтесь следующим.

Если на заседании обвинителей будет складываться мнение большинства обвинителей против нашего предложения об отложении процесса, то Вы должны заявить, что Вами не получено полномочий участвовать на процессе, в случае, если процесс начнется без Главного обвинителя от СССР, и что Вы вынуждены будете довести до сведения Советского Правительства об отклонении предложения Советского обвинителя и о создавшемся в силу этого положении.

Надеемся, что эта директива Вам понятна и что Вам понятно также, чем она отличается от Вашего предложения. Наше предложение содержит в себе угрозу отказа от участия в начинающемся процессе, но еще не является отказом. Таким образом, наше предложение является способом давления на других обвинителей для достижения нашей цели".

Этой же директивой должен руководствоваться т. Никитченко на заседании Трибунала при обсуждении этого вопроса.

Исполнение телеграфьте.

19.XI. 3.40 Передано по ВЧ
М. Грибанов А. ВЫШИНСКИЙ.
Тов. ГОРШЕНИНУ К. П.

В связи с поступившими к Вам сведениями о том, что будто бы во время производившихся мною в Нюрнберге допросов обвиняемых по делу о главных военных преступниках с их стороны были сделаны выпады против СССР и лично против меня, докладываю следующее:

1. На всех допросах, кроме меня, присутствовали полковник юстиции Розенблит и, как правило, полковник юстиции Покровский.

2. Никаких выпадов против СССР и лично против меня ни со стороны допрошенных обвиняемых, ни со стороны допрошенных свидетелей сделано не было.

3. Случай, о котором Вам было сообщено как о случае, будто бы имевшем место со мной, в действительности имел место в моем присутствии во время допроса 18 октября с.г. американским подполковником Хинкелем обвиняемого Франка.

По окончании допроса Франк действительно обозвал Хинкеля свиньей.

На этом допросе я присутствовал в качестве наблюдателя.

Я лично приступил к допросам только с 3 ноября с. г.

Докладывая об изложенном, я считаю, что в данном случае правительственные органы были дезинформированы о действительной обстановке, в которой протекали допросы обвиняемых.

Я прошу назначить специальное расследование для установления виновных в подобной дезинформации и привлечь их к строгой ответственности. .

Вместе с тем я прошу пресечь различного рода кривотолки в связи с производившимися допросами обвиняемых, т.к. все это создает нездоровую обстановку и мешает дальнейшей работе.

При этом прошу учесть следующее:

а) Вопросники, подготовленные для допроса обвиняемых, были переданы для ознакомления т. Руденко и им санкционированы.

б) Точно также им был санкционирован и допрос обвиняемых, для чего т. Руденко лично вел необходимые переговоры с американским обвинителем Джексоном, т.к. в первой стадии американцы возражали против того, чтобы допросы мы производили непосредственно сами, а не через них.

Г. АЛЕКСАНДРОВ, 2 декабря 1945 г.